Тогда простерла нощь свою вечерню тѣнь;
Назначилъ Царь походъ въ послѣдующiй день.
Лишь только путь часы Аврорѣ учредили,
370 Гремящiя трубы героевъ возбудили;
И купно съ солнцемъ вставъ Россiйскiе полки
Дерзали за Царемъ на оный брегъ рѣки.
Какъ туча двигнувшись военная громада,
На многи поприща лежала окрестъ града;
375 Свiяжскъ, который тѣнь далеко простиралъ,
Какъ дубъ на листвiя, на воинство взиралъ.
Се брани предлежатъ! О вы, Казански волны,
Которы звуками Россiйской славы полны!
Представьте мнѣ, полки, вѣщайте грозну брань;
380 Явите во струяхъ разрушенну Казань;
Мнѣ стѣны въ пламени, трепещущiя горы,
Сраженiя, мечи представьте передъ взоры,
Да громче воспѣвать военну пѣснь могу,
Сѣдящiй съ лирою на Волжскомъ берегу.
385 Умыслилъ Iоаннъ, боярской ввѣривъ власти,
Все войско раздѣлить на полчища и части,
Дабы извѣдать ихъ къ отечеству любовь,
И порознь разсмотрѣть геройску въ каждомъ кровь.
Ты, Слава, подвиги Россiйскiе любила,
390 Казанской брани ты донынѣ не забыла.
Повѣдай мнѣ теперь Героевъ имяна,
Вѣнчанныя тобой во древни времяна [13].
Большiй прiемлетъ полкъ, какъ левъ неустрашимый,
Микулинскiй, въ войнѣ вторымъ Иракломъ чтимый.
395 Мстиславскiй съ Пенинскимъ сотрудники его,
Они перуны суть и щитъ полка сего.
Щенятевъ правую при войскѣ принялъ руку;
Сей мужъ отмѣнно зналъ военную науку.
Князь Курбскiй раздѣлялъ начальство вмѣстѣ съ нимъ;
400 Сей рыцарь славенъ былъ, кипячъ, неустрашимъ;
Имѣлъ цвѣтущихъ лѣтъ съ собою брата купно,
Который слѣдовалъ герою неотступно;
Ихъ смѣлость, дружба ихъ, пылающая кровь,
Жарчае дѣлали въ нихъ братскую любовь.
405 Причисленъ Пронскiй Князь къ полку передовому;
Онъ тучѣ сходенъ былъ, его доспѣхи грому.
Хилковъ опредѣленъ помощникомъ ему;
Никто не равенъ есть съ нимъ въ войскѣ по уму.
Неужасаемый боязнью никакою,
410 Романовъ лѣвою начальствовалъ рукою,
И храбрость на лицѣ сiяла у него;
Плѣщеевъ, твердый мужъ, сотрудникъ былъ его.
Главой былъ Палецкiй полка сторожеваго;
Во браняхъ вихря видъ имѣетъ онъ крутаго;
415 Преходитъ сквозь ряды, что встрѣтится, валитъ.
Герой Серебряной начальство съ нимъ дѣлитъ;
Два рыцаря сiи и Шереметевъ съ ними,
Казались воинства Ираклами троими.
Шемякинъ строевымъ повелѣвалъ челомъ.
420 Князь Троекуровъ несъ и молнiи и громъ.
Отмѣнной храбростью сiяющи во станѣ,
Сложились Муромски въ особый полкъ Дворяне;
Являлися они какъ страшны львы въ бою,
И славу сдѣлали безсмертною свою.
425 Царь войска знатну часть на сотни раздѣляетъ,
И бодрыхъ юношей межъ нихъ распредѣляетъ;
Твердыней каменной казалась кажда часть,
Въ которой сердцемъ былъ имущъ надъ нею власть.
За сими двигались военные снаряды,
430 Сiи надежныя воителей ограды;
Начальство Розмыслу надъ ними Царь вручилъ [14],
На сихъ сподвижникахъ надеждой опочилъ.
Какъ сильный Богъ, на всю вселеную смотрящiй,
И цѣпь, связующу весь мiръ, въ рукѣ держащiй:
435 Такъ властью въ войскѣ Царь присутствуетъ своей;
Сопутствуютъ ему Адашевъ и Алей.
Царь воинство свое устроевающъ къ бою,
Какъ вихрь листы подвигъ полки передъ собою;
Казалось, каждый валъ, поднявъ главу свою,
440 По шумной Волгѣ несъ съ перунами ладью.
Какъ множествомъ цвѣтовъ среди весенней нѣги,
Покрылись воинствомъ противположны бреги;
Уготовляемы орудiя къ войнѣ,
Блестятъ на луговой у Волги сторонѣ.
445 Тогда великому подобясь войско змiю,
Къ Казани двигнулось, прошедъ чрезъ всю Россiю.
Тимпановъ громкихъ звукъ, оружiй многихъ шумъ,
Ко брани въ ратникахъ воспламеняли умъ.
Уже прекрасное вселенныя свѣтило
450 Два раза небеса и землю озлатило,
И дважды во звѣздахъ являлася луна;
Еще Казань была идущимъ не видна;
Не дальное градовъ сосѣдственныхъ стоянье,
Далелкимъ сдѣлало всемѣстно препинанье;
455 Казанцы, дивныя имѣющи мечты,
Разрушили кругомъ преправы и мосты;
Потоки мутные, озера, топки блата,
Для войска времяни была излишня трата,
Чрезъ всѣ препятства Царь стремительно парилъ,
460 Идушимъ воинамъ съ весельемъ говорилъ:
О други! бодрствуйте; не долго намъ трудиться;
Вы видите теперь, что насъ Казань страшится;
Когдабъ не ужасалъ ихъ славы нашей гласъ,
Они бы встрѣтили на сихъ равнинахъ насъ.
465 Коль бодрость у врага боязнь превозмогаетъ,
Онъ къ подлой хитрости воюя прибѣгаетъ;
Дерзайте, воины! намъ стыдно унывать,
Познавъ, съ какимъ врагомъ мы будемъ воевать….
Не страшны Орды намъ! Россiяне вскричали,
470 Возстали, двигнулись, и путь свой окончали.
Едва сокрылася съ луною нощи тѣнь,
Казань представилась ихъ взорамъ въ третiй день,
Сей градъ, приволжскiй градъ, великъ, прекрасенъ, славенъ,
Обширностiю стѣнъ едва Москвѣ не равенъ;
475 Казанка быстрая, отъ утреннихъ холмовъ
Ушедъ изъ гордыхъ стѣнъ, течетъ среди луговъ;
Отъ запада Булакъ выходитъ непроходный,
И тиной заглушенъ, влечетъ източникъ водный.
Натура двѣ рѣки старалась вкупѣ свесть,
480 Бойница первая твердынь гдѣ градскихъ есть;
Тѣсня ногой Кабанъ, другою Арско поле,
Подъемлется гора высокая оттолѣ:
Не можетъ досязать ея вершины взглядъ,
На пышной сей горѣ стоитъ въ полкруга градъ;
485 Божницы пышныя, и Царскiе чертоги,
Имѣютъ на своихъ вершинахъ лунны роги,
Которые своимъ символомъ чтитъ Казань;
Но имъ она сулитъ не миръ, кроваву брань.
Казанцы робкiе въ стѣнахъ высокихъ скрыты,
490 Отъ нихъ, не отъ луны надежной ждутъ защиты,
На рвы глубокiе, на стѣны Царь воззрѣвъ,
Почувствовалъ въ душѣ крушенiе и гнѣвъ;
Вообразилъ себѣ обиды, страхи, брани,
Которы пренесла Россiя отъ Казани;
495 Воспламенилась въ немъ ко сродникамъ любовь,
Которыхъ на стѣнахъ еще дымится кровь;
Воображаетъ онъ невольниковъ стенящихъ,
О помощи его въ отчаяньѣ молящiхъ;
Внимаетъ гласъ вдовицъ, онъ видитъ токи слезъ;
500 Простерты длани зритъ ко высотѣ небесъ,
И слышитъ вопль сиротъ на небо вопiющихъ,
Спасенья отъ него въ неволѣ тяжкой ждущихъ,
Но вдругъ представился необычайный свѣтъ:
Явился въ облакахъ Царю усопшiй дѣдъ;
505 Онъ перстомъ указавъ на гордыя бойницы,
На возвышенныя чертоги и божницы,
Вѣщалъ: О храбрый внукъ! смиряй, смиряй Казань;
Не жалость ко стѣнамъ тебя звала, но брань!
Какъ будто бы отъ сна Владѣтель пробудился;
510 Мгновенно бодрый духъ въ немъ къ брани воспалился;
Глаза къ видѣнiю и длани устремилъ,
Сокровища Творцу сеодечны отворилъ:
О Боже! помоги! возопiялъ предъ войскомъ….
И зрѣлися лучи въ его лицѣ геройскомъ.
515 Тогда на всю Казань, какъ верьви наложить,
Полкамъ своимъ велѣлъ сей городъ окружить;
И смертоносною стрѣльбою ненасытны,
Оружiя велѣлъ устроить стѣнобитны.
Казалось, мѣдяны разверзивъ, смерть уста,
520 По холмамъ и лугамъ заемлетъ всѣ мѣста;