Нам не нужно – сочинительства! Потому, что культурная задача пролетариата в первый период – усвоить, использовать, исправить – наследство! (исключение составляет самодеятельное «сочинительство», которое важно в воспитательном и образовательном отношениях). Поэтому:
То есть уменье использовать элементы, отрывки, части, кусочки – для той первоначальной мозаики, которая, сливаясь в исторической перспективе, дает картину пролетарской культуры.
Нам не нужно театрального натурализма! Театр может быть силен – организацией звукового материала: голос, инструмент, звукомонтажный прибор. Зрительные моменты в театре – условны и чем условней, тем жизненней, потому что конкурировать с кино в видовом отношении – не целесообразно! Строить театр нужно на звуке – чуть дополняя зримым материалом – и на движении, поскольку движение – рефлекс на звук. А если не нужен «сочинитель» и не нужен театральный натурализм, то, значит, нужна (в качестве «настоящего» театра) – Живая книга, вместо пьесы! Живая книга – это; литомонтаж + звуко + биомонтаж (т. е. актер)!
Вместо теоретических обоснований – предлагается послушать Яхонтова (соло) и Баньковского16 (коллектив). А потом поговорим.
Актер – режиссер – драматург*
Современный театр еще не создан: нет еще репертуара, достаточно веского в культурном отношении, нет актера, в должной мере любимого публикой, нет публики, настолько коммунифицированной, чтобы единодушно принимать или отвергать тот или иной момент спектакля…
В современном театре имеется: несколько пьес, «делающих сборы», есть молодые актеры, усвоившие новую «динамику» из вторых рук, есть публика… «профсоюзная», «рабочая», «шпановская», «контрамарочная», и наконец, публика – «просто так»… музейная!
В этих условиях театр может надеяться только на режиссера, который заключил в себе и начало будущей драматургии, и технику нового актера, и живое отношение к современной общественности.
На практике так и выходит, что каждый театр в наши дни своей жизнью и смертью обязан своему режиссеру.
Это не значит, что современный режиссер обязан быть универсальным производителем: сам писать, сам играть и сам… аплодировать!
Работая над пьесой, режиссер многое берет на репетиции от актера (искусство не прозевать удачную импровизацию актера даже в том случае, когда она выражается в полуслове, в полувосклицании!), работая над общим построением спектакля, режиссер пользуется материалом от литератора, музыканта, художника… И от публики он может получить не мало: просмотр недоработанного спектакля в присутствии самых неискушенных зрителей – всегда оставляет режиссеру богатейший материал для завершения спектакля. Присутствие на репетиции профессионального драматурга – в большинстве случаев опасная и бесполезная вещь! Тут начинается вражда! Как бы ни был зелен пришедший к вам драматург, – будьте уверены, что одно звание драматурга сделает его похожим на «Островского или Шекспира»!
Невозможно написать пьесу, не представляя себе хотя бы приблизительно, как она будет выглядеть в театре. Каждый драматург в своей работе исходит из спектакля, который ему когда-то очень понравился и, являясь в театр с готовой пьесой, он знает, чего хочет! Трудно ожидать, чтобы желание драматурга совпало с тем, что делает режиссер, создавая спектакль новый, т. е. не тот, который когда-то, где-то и почему-то приглянулся драматургу.
Звание драматурга – анахронизм!
Островский и Шекспир знали свой театр и для своего театра сочиняли! Современный театр еще не существует, а потому на репетиции в качестве драматурга может появиться только выходец с того света!
Дело в том, что театр – учреждение сложное. Соединяя в себе от дельные искусства, претендуя иногда на синтез искусств, театр оказывается в двусмысленном положении: он в целом всегда менее культурен, чем отдельные искусства, питающие театр – литература, музыка, живопись, танец, поэзия…
Когда в 1913 году русские футуристы попробовали сделать свой спектакль2 – театр пошел навстречу, но дальше символизма формы тогдашнего театра развернуться не смогли! Точно так же и теперь: современный не футуристический театр по необходимости вырастает на формальной культуре, созданной футуристами 10 лет тому назад. (Кубизм и конструктивизм я рассматриваю как эволюционное, научное завершение футуризма.) Пусть Мейерхольд отрицает свою связь с футуризмом; Великодушный рогоносец3 – ребенок от футуризма и притом самый замечательный из всех детей современного театра.