Я хотел делать с ним бизнес, готов был работать пополам, но раз он так заговорил, мне не остается ничего другого, кроме как отобрать бизнес у старого, выжившего из ума идиота. Каждый должен знать, что нельзя недооценивать братьев Мехмет.
Всмотрелся в испуганные глаза маленькой мажорской сучки.
Сколько стоит его дочь? Сколько он готов отдать за избалованную эгоистку? Закир так любит свое чадо, что закрывает глаза на все. На наркотики, которыми она уже больше чем балуется, на бл*дский характер. Ей самое место в моем клубе, рядом с остальными шл*хами. И вот сейчас она здесь. Строит из себя напуганную, невинную овцу. Жмется к стене, роняя слезы на бархатную кожу. А меня злость разбирает, от вранья ее наглого.
- Отпустите меня, отец вам заплатит, сколько скажите, - в ее черных глазах испуг, голос дрожит.
Снова и снова прохожусь взглядом по ее лицу. Безупречная белоснежная кожа, ярко голубые глаза – ее внешность совершенно не похожа на восточную. Маленький дьявол с красивым лицом и завораживающими глазами, но насквозь прогнившей душой.
Ее волосы в моих руках. Сжимаю пятерней, еле сдерживаю себя, чтобы не разорвать сучку. Подаюсь ближе, в нос ударяет ее запах - цветущая яблоня. Этот чертов аромат повсюду. Он раздражающе сладкий и дико навязчивый. Он во мне, не замечаю, как эта дрянь проникает внутрь. Почему я все еще стою рядом с ней? Почему она все еще не рыдает от боли?
- Отец заплатит… - повторяет слова тихо, шепотом.
- Так же, как и когда-то заплатил, чтобы посадить Зафара за решетку? - мне приходится произнести это вслух, чтобы не забыть о ее сущности, чтобы ее красота не смогла запудрить мне мозг.
- Ты ведь помнишь, как пыталась спрятать свой позор? Оправдать себя, оклеветав невиновного…
Она еще плачет. А у меня, от вида ее дрожащего подбородка, тонких ручейков слез, спускающихся по острым скулам, и падающих вниз, в ложбинку ее груди – стояк каменный. Вжимаюсь им в ее тело, хочу ее. Вот такой – плачущей и напуганной. Никогда не издевался над девушками, да и слезы их не могу переносить спокойно. Любого мужика – в труху разорву, но не женщину. А эта будит что-то странное во мне. Мне хочется, чтобы она плакала, мне нравится ее испуганный вид. Он возбуждает меня. Он заставляет желать ее. И это п*здец как раздражает.
- О чем вы говорите? – она хмурится. Если бы не знал правду, клянусь, поверил бы ей, настолько искусно она притворяется.
Разозлился еще больше.
- Не придуривайся идиоткой. Твой папаша много бабла отстегнул, чтобы пацана упрятали за решетку, а потом и порешали там…. Покусился на его дочурку…. Что же он теперь будет делать, а? Как теперь спасать тебя?
Выпускаю ее из рук, отхожу так, чтобы не чувствовать ее запаха. Ее огромные испуганные глаза непрерывно смотрят на меня.
- Тебе придется смириться. Теперь ты – моя вещь. И в твоих интересах сделать так, чтобы я был доволен, - плеснул еще немного виски в бокал, сделал глоток.
- Но если папа заплатит, вы отпустите меня?
Улыбнулся краешком губ. Я бы не стал на ее месте думать о свободе. Она слишком далеко и призрачна. Тем более планов на эту сучку у меня полно.
Поставил стакан на место – руку обожгло острой болью. Костяшки содраны в мясо – увлекался сегодня, выбивая дерьмо из предателя. Зазвонил мобильный. На экране высветилось имя Мансура. Он должен был решить вопрос с закрытием уголовного дела. У меня больше не было времени возиться с Аишей. Дел невпроворот. Я поднял с кресла футболку. Когда я был полностью одет, посмотрел на пленницу. Она все еще стояла у стены, заливаясь слезами.
Подошел к ней, беснуясь на себя за то, что тянет к ней. Как бы ни отказывался от этой мысли – правды не изменить. Ухожу отсюда с сожалением – моя воля, я бы уже этой ночью устроил ей хороший забег.
Взял ее в плен своих рук, опираясь одной о стену. Аиша стояла, опустив голову вниз. Подцепил пальцем ее подбородок, приподнял так, чтобы глаза ее видеть.
- Не *би мне мозг глупыми разговорами о своем папаше. Не советую пытаться соблазнить кого-то из моих людей. Узнаю, что хотела кому-то залезть в трусы и запудрить мозг – вы*бу так, что сидеть не сможешь, - провел пальцем по ее нижней губе, чувствуя, как кровь в венах забурлила.
- Если там ты считала себя первоклассной шлюхой, то здесь ты никто. Ты грязь и мусор, моя вещь. Не особо нужная мне. Я держу тебя только потому, что ты должна воздействовать на отца. Иначе давно бы угондошил. Зафар на твоей совести, тварь.… Так что не смотри на меня этим затравленным взглядом бедной овечки. Он не трогает меня, и я знаю твою сущность слишком хорошо.