Фон Бунстер наигранно задумалась.
- То есть, вы считаете, что такое общество, при котором один человек может владеть другим человеком – это нормально?
- Боюсь, вы действительно очень превратно все понимаете. Владения как такового нет. Есть определенные обязательства. Я подписался на определенный род занятий, который хоть и очень опасен, но может открыть мне перспективы, иным способом недостижимые. Да, я с самого низа, но меня это не устраивает. Вы упоминали про вопиющее неравенство? Вот мой друг, Вольфганг Гайдрих, он замечательный парень и ваш бывший соотечественник. Скажите, есть ли для него возможность, останься он в Рейхе, заполучить и себе красивую приставку «фон» к имени? Правильный ответ – «нет». У вас в Рейхе это практически невозможно, а у нас – пожалуйста. Если так выйдет, что он выживет и через несколько лет вы с ним встретитесь на пресс-конференции – вы будете должны обращаться к нему «сэр», а если ему очень повезет – то и «ваша светлость». Это у вас вопиющее неравенство, а у нас стать рыцарем или даже получить наследуемый титул может даже простолюдин с самого низа.
- Хм… Видите ли… Как вас зовут? – вкрадчиво осведомилась Ирма фон Бунстер.
- Александер Терновский, лидер подразделения, к вашим услугам.
- Видите ли, Александер, у нас приставка «фон» ничего не значит. Я не получаю никаких материальных привилегий и живу исключительно за счет гонораров, которые платит мне газета.
Я изобразил удивление и заинтересованность.
- Будет ли уместно полюбопытствовать, сколько зарабатывает журналист вашего уровня?
- В пересчете на ваши империалы – примерно шесть тысяч в месяц. И муж тоже журналист, получает столько же. Нам хватает, чтобы хорошо жить и растить двоих детей, и такая жизнь, в общем-то, доступна любому гражданину.
- Лжет, сука, - прошипел, не разжимая рта и зажав свой микрофон, Валлендел.
Я одобрительно закивал:
- Ну, можно сказать, что вы и один ребенок живете на двести империалов в день… Одежда, жилье, еда, все-все-все. Неплохо. Только знаете что? Я сегодня пообедал примерно на сопоставимую сумму, скушав в том числе и такие вещи, которые не то что прежде никогда не ел – даже не знаю, как эти деликатесы называются.
- На сто двадцать, - вставил слово Валлендел.
- Пусть сто двадцать. Если добавить завтрак и ужин – двести получится как минимум.
- Думаю, что понимаю ваш выбор, - кивнула журналистка, - сытая жизнь ценой ошейника.
- Опасаюсь, что не до конца понимаете. Тут еще надо иметь в виду, фрау фон Бунстер, что вы не на ровном месте обрели хорошую профессию. У вас были родители, которые обеспечили вам отличное образование. Вы против практики продажи самого себя? А давайте представим, что вы родились в Аркадии, и что вы круглая сирота. Живете впроголодь в приюте, в котором думаете больше о том, что бы покушать, а не про учебу. В этой ситуации спецшколы – ваша единственная стоящая перспектива. Вы продаетесь в так называемое рабство владельцу спецшколы, в этой спецшколе вы приобретаете кучу ценных навыков, востребованную профессию, манеры, массу личных качеств – от осанки и дикции до знаний этикета и пары языков – и из никому не нужной тощей оборванки превращаетесь в очень дорогой и востребованный персонал. Вас покупает дворянин и вы служите ему оговоренное в «купчем документе» число лет, обычно не более десяти. Живете в дворянском доме, ни в чем не нуждаетесь и ни о чем не беспокоитесь, ведь отныне обеспечение вас всем необходимым ложится на вашего хозяина. А по выслуге выходите на пенсию. И что мы имеем? Вы идете в спецучилище в двенадцать-пятнадцать лет, учитесь четыре-пять лет, затем служите лет десять – а потом вы свободны, обеспечены пожизненной пенсией, вам тридцать-тридцать пять лет, а иногда и меньше тридцати, вы образованны, обладаете многими ценными качествами и у вас нет никаких проблем с хорошей работой в придачу к пенсии. К тому же многие остаются в тех же дворянских Домах на той же должности, но уже как свободные люди и ценный, годами проверенный персонал. Ежегодно это становится лифтом на высокий уровень жизни для многих тысяч девушек.
- Только вы упустили тот момент, Александер, что хозяин властен не только над вашим временем и силами, но и над вашим телом. Что далеко не всегда так приятно, как хотят думать наивные глупышки.