Тиг оценивающе оглядел спящую женщину.
— Собираешься покувыркаться с ней сегодня ночью?
Губы Коля тронула насмешливая улыбка.
— А что?
— Я тебя знаю, тебе она ни к чему, — сказал Тиг. — Но поскольку выпить нечего, я не прочь покувыркаться.
— Ты же говорил, что костлявых не любишь.
— А я умный пес, — ответил Тиг. — Если мяса не дают, и я кости рад.
— Пойду проверю дозорных, — усмехнулся Коль. — Только ты недолго.
Тиг осклабился и нырнул в шатер.
Коль приступил к обходу. Обычно это приводило его к границе стоянки орков. Аккуратно стоящие шалаши выглядели противоположностью беспорядку, царящему в лагере людей. Орки-часовые зорко стерегли границу, обозначенную воткнутыми в землю сучьями. Они заметили Коля, и их желтые глаза засверкали в сумерках. Коль много лет служил бок о бок с орками, но от их взгляда у него до сих пор мурашки бежали по коже. Они его не боялись, и из-за этого ему было не по себе.
«Дар где-то там, — думал Коль. — Спит со своим страхолюдиной, и горя ей мало».
Эта мысль разозлила его. Он сжал кулаки и представил себе, как хлещет Дар плеткой.
На следующий день дорога почти совсем подсохла, и идти стало легче. Но со всем остальным было тяжело. Порции еды снова урезали, от голода все были сердиты. Выпороли двоих женщин из других полков. За что — Дар не смогла узнать. Жизнь превратилась в старание сделать следующий шаг и не навлечь на себя беду. Когда Дар приказывали идти, она шла, когда позволяли отдохнуть — отдыхала и заботилась о том, чтобы Тви вела себя точно так же. Поход был настолько тяжелым, что в сравнении с ним жизнь в сборном лагере казалась сладким сном.
Дар выдержала второй день похода, выдержала и третий. Третий день завершился не так, как первые два. Колонна остановилась вскоре после полудня, орки не стали разбивать лагерь. Они просто сложили горой свои свернутые рулонами шалаши и перестроились широкими шеренгами. Офицеры скакали между ними верхом на лошадях и выкрикивали приказы на ломаном оркском языке. Орки медленно пошли дальше. Обоз остался на месте.
Поняв, что что-то происходит, Дар встревожилась. Она огляделась по сторонам и увидела, что земля вокруг не тронута войной. По обе стороны от дороги стояли яблони, на ветвях которых висели маленькие зеленые плоды. По междурядьям не так давно явно прошлись с серпом. И верно: у обочины возле высокой травы валялся серп. В обозе началась суета, и Дар решила забраться на дерево, чтобы посмотреть, что делается впереди. Она нашла яблоню с высоким крепким стволом и без труда залезла на нее.
Первым, что увидела Дар, был город: каменные беленые дома, окруженные невысокой крепостной стеной. Похоже, в последнее время стену пытались сделать выше, но работу не закончили. Подготовка горожан к отражению вражеской атаки началась слишком поздно. Сидя на дереве, Дар услышала, как тревожно зазвучал набат.
Город стоял посреди широкой долины — так близко, что Дар было видно, как мечутся по улицам перепуганные жители. Вокруг города раскинулись тучные поля. Часть стены омывала небольшая река, но не там, где она могла бы стать препятствием для атакующих орков. Для Дар, забравшейся на верхушку дерева, королевское войско выглядело как фигурки в старинной горской игре, называвшейся «битвой камешков». Вместо камешков разного цвета здесь были орки и люди, но по их расположению Дар догадывалась о стратегии будущей атаки. Орки сосредоточились на высоком крутом склоне и готовились атаковать город, когда стемнеет, — ведь они хорошо видели в темноте. Королевская кавалерия заняла позиции на дальнем краю долины, чтобы отрезать возможное отступление горожан. Пехотинцы шли по обе стороны от оркских шилдронов. Они должны были укрепить силы кавалерии и начать грабить город после того, как он будет взят.
— Эй, сучка! — крикнул какой-то мердант. — А ну, слезай оттуда!
Дар послушно спустилась с дерева. Мердант ударил ее за дерзкий поступок и приказал вернуться в полк. Солдаты и женщины разбрелись по дороге. Дар долго ходила, пока не разыскала Неффу.
— Ступай к Тигу, — распорядилась Неффа. — Возьми черных зерен и дай страхолюдинам.
Дар пошла к повозке и, наполнив зернами вашутхахи маленькую торбочку, отправилась к выстроившимся на склоне оркам. Оркские шилдроны не имели знамен и других отличительных знаков, и доспехи у всех были почти одинаковые. Поэтому Дар было нелегко разыскать те шилдроны, которые относились к ее полку. Женщины из других полков просто раздавали зерна кому попало, но Дар не хотела так делать. Она искала до тех пор, пока не увидела знакомых орков. Подойдя к ним, она произнесла не только те слова, какие обычно говорила, когда подавала им еду. Кроме того, она добавляла:
— Фасат Мут ла лутат та («Пусть Мут ла защитит тебя»).
Когда она говорила эти слова Ковоку, она заметила, что орк очень печален. Дар не удержалась, погладила его по щеке и быстро отвернулась, чтобы он не увидел ее слез.
34
Тви и Дар было негде спать. Орки не оставили шалашей, а женщины не желали принимать двоих отверженных. Дар с Тви бродили по лагерю и натыкались на дозорных до сумерек. Потом Дар вернулась к яблоне, на которую забиралась раньше. Одна из веток дерева росла почти горизонтально и была достаточно толстой для того, чтобы Тви могла на ней улечься. Когда никто их не видел, Дар и Тви забрались на яблоню, надеясь, что в наступающей темноте они смогут спрятаться посреди листвы.
Тви заснула, а Дар не смогла найти для себя удобную ветку, да и мысль о предстоящей атаке не давала ей покоя. Когда окончательно стемнело, она поднялась повыше, чтобы был виден город. Убывающая луна не должна была появиться на небе до раннего утра, поэтому ночь выдалась темная. Как только стемнело, на городской крепостной стене зажгли дозорные огни. Блики оранжевого пламени плясали на беленых стенах домов, и город мерцал в ночи, словно яркий мираж. До Дар донесся приглушенный звук множества шагов. Она едва различала в темноте спустившиеся в долину шилдроны орков. Казалось, на окрестные поля легла тень.
Но когда тень добралась до света дозорных факелов, она превратилась в войско. Орки пошли в атаку там, где крепостная стена была ниже, и приставили к ней лестницы. Дар их продвижение напоминало волну, бьющую по препятствию, которое способно сопротивляться ее напору лишь самое краткое время, а потом волна заливает его и мчится дальше. В тех местах, где орки перебирались через стену, огни гасли. Уркзиммути сражались бесшумно. Все звуки издавали только люди — сначала слышались только отдельные выкрики, потом отчаянные вопли. Даже Дар, находившейся на приличном расстоянии от города, стало страшно. Ее воображение дорисовывало то, что она едва могла разглядеть. И все же она не могла отвести глаз от атакуемого города. Мало-помалу все огни на крепостной стене погасли, и город превратился в еле заметный темно-серый силуэт на фоне черной долины. Дар спустилась ниже, села верхом на сук, прижалась спиной к стволу и попыталась уснуть.
В какое-то мгновение посреди ночи Дар почувствовала, что дерево изменилось. Она открыла глаза и увидела, что на яблоне не осталось ни одного листочка. Ветви дерева распростерлись на большой высоте над совершенно другой долиной — темной, залитой туманом. Дар видела контуры, но больше почти ничего. Кроме одного: казалось, долина наполнена звездами. Но вот Дар пригляделась лучше — и поняла, что «звезды» на самом деле представляют собой нечто иное. Они были золотые, а не белые, и туман не мог их заслонить. Они горели ярко, ровно, и Дар было радостно на них смотреть.
Вдруг эти огни начали двигаться по долине. Когда они оказались в самой середине. Дар заметила зловещий мрак, подползающий к огням. Будто две отдельные волны, мрак ударил по огням с противоположных сторон. Стоило мраку прикоснуться к огонькам — и они меркли. Всякий раз, когда гас очередной огонек, у Дар болезненно сжималось сердце. Огоньки продолжали гаснуть, и тоска Дар стала невыносимой.