Зачем Шубинскому понадобилась эта сетка — догадаться нетрудно.
Торговые площадки — это всегда более или менее дорогая земля и хорошее расположение.
— У них сейчас дела совсем херово, — продолжает Дина, пока я медленно допиваю расколоченный в спортивном шейкере протеин. На вкус в этот раз какое-то клубнично-шоколадное говно.
— Шубинский хочет отжать места под застройку, — озвучиваю единственный логичный вывод из всего этого.
— Он хочет всю сетку, Король.
Я мысленно прикидываю, какое это может быть количество бабла. Шубинский не бедный чувак, но он же не миллиардер, чтобы вот так запросто вывалить такую кучу денег. В последние пару лет я крепко обогнал его по количеству богатых клиентов, но даже если я соберу вообще все свои активы — мне хватит в лучшем случае только на половину всех объектов.
— У него явно есть какой-то козырь в рукаве, — проговариваю вслух свои мысли, допиваю чертов сладкий протеин и выбрасываю его в урну вместе со стаканом. Чтобы перебить этот вкус, мне понадобится литр кофе, черного, как кладбищенская земля.
— Я кое-что поспрашивала, — издалека начинает моя помощница, но я заранее знаю, что она уже узнала все, что можно узнать. Дина всегда набивает себе цену, неважно сколько раз я скажу, что ее в моей жизни никто никогда не заменит. Поэтому молча даю ей совершить этот обязательный ритуал самолюбования. — Есть один парень. Могу организовать вам встречу.
— Ок.
— Я знала, что ты так скажешь. Завтра будет ждать тебя в клубе.
Дина первой кладет трубку, прекрасно зная, что я не имею привычки переносить или отменять назначенные ею встречи. Раньше пытался отучить ее от этой самодеятельности, но потом оказалось, что профита от них больше, чем стоят мои потраченные на перевоспитание нервы.
Ладно, посмотрим, что там за фрукт.
Глава пятая: Аня
Я прихожу в себя от того, что кто-то ощутимо бьет меня по щекам.
Голова раскалывается от резкой боли в затылке, перед глазами, стоит их открыть, все плывет и бултыхается в вязкой дымке.
— Жить будет, — слышу неприятный грубоватый женский голос.
В ноздри ударяет резкий запах нашатыря и реальность напрыгивает на меня внезапными резкими воспоминаниями.
Меня продали Шубинскому.
Меня или Марину, которой всего тринадцать.
Это дичь, которой просто не может быть.
Дурной сон, от которого я обязательно проснусь.
— У твоей красотки месячные, — говорит женщина, и я от стыда стискиваю ноги до резкой боли в коленях.
Какое им дело до моей физиологии, господи?!
— Это уже не моя проблема, — слышу голос отчима. — Алексей, поднимай эту спящую красавицу. И пусть кто-то приведет ее в порядок — жених, — ему явно нравится собственная «очень остроумная» шутка, — приехал.
Что? Шубинский ведь только что…
Мой взгляд падает на настенные часы, и я получаю еще один подзатыльник от жестокой действительности — уже почти десять.
Я приехала днем, а уже почти полночь.
Попытка сесть заканчивается стремительным перекачиванием боли из затылка в лоб, но встать мне все равно приходится, потому что охранник рывком выдергивает меня из постели, ставит на ноги, крепко удерживая за плечо. Наверное, только поэтому я и не падаю.
Перед глазами появляется лицо отчима — перекошенное от злости.
Его хватку у себя на лице почти не чувствую, только во рту появляется вкус крови, когда внутренность щек трется об зубы.
Потом пощечина — не сильная, но отрезвляющая.
Противный женский голос: «Не порти ей личико, а то самому придется отрабатывать».
Рогов матерится.
— Смотри на меня, — требовательно мотает моей головой из стороны в сторону, как будто это очень помогает. — Смотри на меня, сука! Хватит корчить невинность, блядина потасканная.
Я проглатываю крик отчаяния.
— Через пять минут ты спустишься в библиотеку, будешь мило улыбаться, будешь хорошей и послушной, и если Шубинский захочет минет — спросишь, как долго тебе нужно сосать. Поняла?