Я успеваю наполовину умостить свой зад внутри этого «воина» Чан Кайши, когда меня останавливает окрик Дины.
Она стоит на крыльце клуба и выразительно подбрасывает на ладони брелок с ключами.
— Если найду на своей тачке хоть одну царапину, Король, я тебе мозг без смазки буду трахать целую неделю. — С этими словами бросает мне ключи.
А ведь она могла сделать это с самого начала, но тянула время, чтобы убедиться, что на понт меня взять не получится и я все равно сделаю то, что надумал. Ладно, будем считать, что эти выебоны — его личная привилегия, эксклюзивное право за годы самоотверженной работы. Пока что Дина не сильно этим злоупотребляла.
— Если что, — тыкаю кнопкой на брелоке и, ориентируясь по звуку, петляю между машинами на закрытую стоянку за клубом, — куплю тебе новую тачку.
— Ох, — тихо вздыхает Паша, когда звук приводит нас к припаркованному как хуй знает что розовому спортивному «монстру».
Видно, дела у Рогова действительно говно, раз его водитель, судя по всему, такие тачки даже внутри не нюхал.
— Справишься с этой стервой? — Не дожидаясь ответа, бросаю ему ключи и плюхаюсь на пассажирское сиденье. — А придется.
Рожу Паши нужно видеть. Это нечто. У него руки так трясутся, что пальцы отплясывают чечетку на руле, а когда монстр издает первый сердитый рык из-под капота, этот бедолага, кажется, готов обкончаться.
— Ну давай, гонщик, жми, Рапунцель сама себя из башни не вытащит.
Хотя, в случае с Анютой, я все равно держу в уме один процент и такой возможности.
Я-то своей воспользовался.
Глава седьмая: Аня
Пока мой мир то медленно озаряется сознанием, то снова тускнеет и теряет ориентир, я пытаюсь справиться с шумом в ушах и понять, для начала, где нахожусь.
Кажется, где-то вдалеке слышны крики. Мужской и женский, но я не могу разобрать ни слова как будто у моего внутреннего телевизора сломалась антенна и теперь там только помехи.
Меня качает и штормит, хотя я даже не уверена, лежу или стою, или вишу под потолком. Единственный мое более-менее работающий ориентир — нюх. Судя по характерному запаху плесени, меня вернули в ту же комнату, в которой я уже была раньше. Мансарда, на третьем этаже. Эту часть дома, несмотря на то, что мы переехали сюда более десяти лет назад, никак не могли привести в порядок. Отец несколько раз менял подрядчиков, они постоянно что-то меняли, усовершенствовали и перекрывали супер-герметичными материалами, но проходило какое-то время — и под крышей, и на стыках снова начинали появляться черные пятна плесени. Когда папы не стало, мама приказала вынести отсюда всю мебель, заперла мансарду на ключ и запретила нам с сестрой туда забираться — боялась, что мы надышимся вредных спор и у нас начнутся страшные неизлечимые болячки. Но неизлечимая болезнь случилась у нее и, конечно, плесень не имела к этому никакого отношения.
Я медленно, чтобы не сильно бултыхать и без того трясущийся мозг, сажусь на кровати.
В прошлый раз толком не рассмотрела, что и где, так что навёрстываю упущенное: стол, комод, пара стульев и кровать подо мной. Точнее, диван, насквозь провонявший сыростью и табаком.
Приступ головной боли заставляет меня на несколько минут забыть о своих исследованиях и сосредоточиться на том, чтобы снова не завалиться в горизонтальную плоскость. Есть подозрение, что для следующего рывка у меня может просто не хватить сил.
Аккуратно ощупываю затылок в том месте, где болит сильнее всего. Хорошая новость — голова целая, плохая — даже почти невесомое касание пальцев вызывает приступ тошноты. Я честно пытаюсь с ним справиться, даже бегу к окну, чтобы в случае чего — меня хотя стошнило не под ноги (ничего похожего на тазик или любую другу посудину в комнате нет!). Но на окне нет ручки. В том месте, где она должна быть — пустое углубление.
«Ты можешь себя контролировать, — уговариваю себя и бессмысленно стучу кулаками по двойному стеклопакету, — ты можешь себя контролировать, ты можешь…»
Сгибаюсь пополам и опорожняю содержимое своего желудка под ножки стоящего рядом комода. Раз и еще раз, и снова, пока спазмы не становятся настолько болезненными, что темнеет в глазах и подкашиваются ноги. Наваливаюсь спиной на стену, глубоко и спокойно (насколько возможно в таких условиях), дышу ртом и выдыхаю через нос.
Вдох-выдох.
Вдох-выдох.
Как только немного отпускает, разворачиваюсь к окну и еще раз внимательно осматриваю раму, петли и вообще все, что может быть похоже на путь к свободе. Решетки нет — и на том спасибо. Но Рогов явно предусмотрел вариант, при котором мысль о побеге посетит мою голову несмотря на все его предупреждения: ручки нет, петли надежно перекрыты стальными «чехлами». Даже если предположить, что мне на голову свалилась бы отвертка, я не представляю, сколько сил надо, чтобы разогнуть эти защитные накладки. Сделать это бесшумно точно не получится. Как не получится бесшумно выбить окно, зарядив в него стулом, даже если предположить, что каким-то чудом мне удастся разбить противоударный стеклопакет.