— Ты выбрал не ту женщину, Даллас. Возьмем, к примеру, мою Джун. Она, конечно, ад на колесах, но держит меня в узде и делает жизнь интересной. Это стоит того, чтобы вставать каждый день и сражаться ради добра. А когда она думает, что никто не смотрит, она милая, как котенок. Это, друг мой, делает терпимым то, что сейчас у нас перед глазами. Я знаю, что когда уйду отсюда домой, меня ждет теплота и нежность.
— Знаешь, если Джун узнает, что ты называешь ее милой, она тебя кастрирует.
— Это единственное, что удерживает меня от того, чтобы называть ее «моя милая Джун» в лицо, — усмехнулся Рид. — Ты послушаешься меня и пригласишь Мисс Писательницу Любовных Романов выпить?
Даллас посмотрел на своего напарника и ухмыльнулся.
— Нет, я возьму ее в патруль.
— Господи, я должен научить тебя искусству…
— Детективы? — крикнул из коридора офицер.
Рид повернулся, и Даллас последовал его примеру, направившись к офицеру.
— Ты что-то нашел? — спросил Рид.
— В ванной на зеркале, — ответил он.
Даллас прошел мимо офицера и толкнул дверь в маленькую ванную, втиснутую между двумя спальнями. Площадь дома составляла не более тысячи двухсот квадратных футов, как и у многих домов в этом небольшом районе, построенных после Второй мировой войны. Даллас осмотрел комнату и отметил, что в отличие от остального аккуратно прибранного пространства, здесь царил беспорядок. Даллас посмотрел на зеркало, но ничего не увидел.
— Перейдите на другую сторону комнаты и посмотрите на зеркало под углом, — проинструктировал офицер Родригес.
Даллас прошел через небольшое пространство, затем обернулся и посмотрел в зеркало. Еле-еле, но на зеркале можно было разглядеть слово, как если бы его написали на запотевшей поверхности.
— Там написано «господин»?
— Я тоже так подумал, — согласился Родригес.
Даллас жестом пригласил Рида войти и отошел в сторону, чтобы напарник мог видеть. Рид покрутил головой, чтобы поймать свет, льющийся из окна, а затем остановился.
— Сукин сын, — пробормотал Рид. — Что за чертовщину он имеет в виду?
— Будь я проклят, если знаю, но мы это выясним, — поклялся Даллас, прежде чем повернуться к офицеру и приказать: — Скажи об этом Дженкинсу из криминалистической лаборатории. Пусть проверить зеркало на предмет отпечатков пальцев и канализацию на наличие волос и крови. Если ублюдок мыл руки, чтобы избавиться от улик, они мне нужны.
Когда Родригес кивнул и повернулся, чтобы уйти, Даллас остановил его.
— Родригес, ты молодец. Если когда-нибудь надумаешь перейти от патрулирования к расследованию убийств, дай мне знать. Я замолвлю за тебя словечко после того, как ты сдашь экзамен.
Родригес кивнул Вону в знак признательности, повернулся и отправился на поиски Дженкинса.
Даллас почувствовал, как нарастает головная боль, когда снова повернулся к Риду. Все, чего он хотел, — это один день отдыха от ужасов его работы, день, чтобы насладиться общением с семьей. Он не получил ни того, ни другого.
— Нам нужно опросить соседей и связаться с ее семьей, — напомнил Даллас Риду, потирая шею в муках перед этой мыслью. — Господи, семья. Чья очередь разбивать сердца?
— Моя, — ответил Рид. — Иди домой, Вон, я разберусь с этим. В любом случае это дерьмо будет ждать нас в понедельник.
— Домой? И что мне там делать? Ходить по комнате, пока я обдумываю дело?
— Выпей, черт возьми, целую бутылку. Но хоть раз поспи немного. Помечтай о блондинке с зелеными глазами. Это не так уж сложно: ложишься на кровать и закрываешь глаза.
Даллас вздохнул от драматизма напарника, затем схватил его за плечо и встряхнул.
— Господи, хватит уже изображать из себя курицу-наседку. Ты как старуха.
Рид пожал плечами в ответ на его вспышку, а затем ответил с усмешкой.
— Я учился у лучших.
Глава 7
Лучшие друзья — это люди, к которым вы обращаетесь, когда ваша жизнь летит под откос, когда вам нужно плечо, чтобы поплакать, и кто поддерживает вас безоговорочно. Они не осуждают вас, держат вам волосы, когда вы слишком много выпили, и всегда готовят кувшин маргариты, приходя к вам домой субботним днем, чтобы выслушать ваши жалобы на мужчин. Достаточно одного звонка, и девушки примчались. Я позвонила им первым делом, как только проснулась после того, как Даллас Вон прошлым вечером потряс мой мир своей высокомерной уверенностью в том, что может щелкнуть пальцами, и я к нему прибегу.
Конечно, он меня привлекал, и я представляла с ним несколько любовных сцен для «Собственности» с собой в главной роли. Однако представлять — это одно, но когда мне говорят, что я не смогу устоять перед ним, если он украсит мой мир своей упругой задницей и крепкими мускулами — совершенно другая история. Настолько ошеломляюще другая, что после его поцелуя, мне потребовалось десять минут, чтобы придумать возражение. Вот насколько меня поразило его высокомерие. Хотя совершенно уверена, если бы я в ответ сказала: «Когда свиньи полетят», он бы надо мной посмеялся.
Ситуация напоминала мне старшие классы, когда звездный защитник соизволил поговорить с девушкой, которую никто не замечал. Потом пригласил ее на свидание, говоря что-то вроде: «Пятница, детка, ты и я. Заеду за тобой в семь». Будто мысль об отказе даже не приходила ему в голову, хотя он знал, что у нее есть братья-близнецы, которые выбьют из него все дерьмо, стоит лишь ему взглянуть на нее. Только на этот раз ее братья-близнецы дали звездному защитнику «пять» после того, как он оскорбил их сестру.
Вернувшись домой и рассказала обо всем Снейпу и Сими, и они полностью согласились со мной, что у мистера Далласа Вона хватило наглости думать, что он сможет так легко меня добиться. Ради всего святого, я не какая-то наивная девчонка, которая не может отказать. Я могу контролировать свои гормоны достаточно, чтобы держать его на расстоянии вытянутой руки, если захочу. И после его высокомерной уверенности в то, что он настолько неотразим, что мне не удастся его остановить, мне так и хотелось поступить.
Теперь я сидела в своей гостиной в окружении лучших подруг и рассказывала о возмутительных событиях прошлого вечера.
— Давай-ка проясним… Бо и Финн испытывали его всю ночь, чтобы выяснить, что? Отступит ли он? — спросила Кейси.
— Видимо, это какой-то братский кодекс. Типа, проверим, удастся ли нам его запугать, а если нет, то он достоин того, чтобы ухаживать за ней. Можете поверить в такое дерьмо? Словно я какой-то приз или трофей, который достанется победителю, — объяснила я. — Это было смешно и неловко.
— И он разгадал ход их мыслей и подыгрывал им? — спросила Кристина, наполняя мой стакан до краев «Маргаритой».
Отпив приличную дозу холодного восторга, я кивнула, а затем со вздохом объяснила:
— Он встал перед ними, едва не стукнув себя в грудь и не прорычав: «Я понимаю всю ту хрень, которую вы творили весь вечер. Но, знайте: если я ее захочу, вы меня не остановите».
— И потом сказал тебе то же самое?
— Да, сразу после того, как схватил меня за шею и поцеловал.
— Поцелуй был жесткий или нежный? — спросила Джанин.
— Не знаю. А это важно?
— О, еще как важно. Он был нежным и сладким, вызывающим дрожь, или жестким и крепким, как клеймо? — продолжила Джанин.
Я призадумалась, но все, что смогла вспомнить, это покалывание повсюду.
— Эм, крепким и быстрым, будто он пытался заставить меня замолчать, — объяснила я.
— Клеймо, — хором заключили девушки.
— В чем разница? — спросила я улыбающихся женщин.
— Ну, — начала Анжела, — если бы он слегка чмокнул тебя, чуть коснувшись языком, это означало бы, что он проверял почву на предмет наличия искры, химии. Если бы он поцеловал взасос, то сказал бы тебе: «Эй, детка, давай трахнемся». Однако крепкий и быстрый поцелуй — это скорее клеймо. Вроде кобеля, задирающего ногу по всему двору, чтобы пометить свою территорию. Он клеймил тебя, говоря: «Ты принадлежишь мне».