— Мне жаль сообщать об этом, но в пятницу вечером Мелисса Вебстер была убита.
— Что? Ты… ты серьезно? О, боже, — ответила Анджела, поднеся ладони ко рту.
— В пятницу? После того, как мы с ней пообедали? — выпалила я.
— Ты знаешь жертву? — удивленно спросил Даллас.
— Нет, в смысле, да, вроде того. Я познакомилась с ней в пятницу. Мы все вместе обедали в «Джипси».
— В котором часу она ушла?
— Не знаю, после того, как я облила тебя кофе, пообедала с девочками и обсудила с ними книгу, я бы сказала, мы разошлись около часа. Но она не ушла с нами, она осталась.
— Она вернулась с обеда? — спросил Даллас Анджелу.
Покачав головой, Анджела рассказала о поездке.
— Она собиралась уехать из города. На остаток дня она взяла выходной, чтобы собрать вещи.
— Она когда-нибудь упоминала, что у нее есть бойфренд или мужчина, который может на нее злиться, кто имел на нее зуб?
— Нет-нет, она ничего такого не рассказывала, ни с кем не встречалась. Ее последний бойфренд переехал в Калифорнию, но они расстались друзьями. Она была хорошим человеком, Даллас. Никто ее не ненавидел. Я не могу поверить в случившееся, — прошептала она, и ее глаза заблестели от непролитых слез.
Даллас накрыл ее руку своей ладонью в знак утешения, а затем мягким голосом сказал:
— Мне нужно, чтобы ты собрала всех, кто тесно сотрудничал с Мелиссой, или всех, кто, по твоему мнению, может знать что-то о ее личной жизни, и отправила их сюда по одному. Ты можешь сделать это для меня?
Анджела мгновение помолчала, затем кивнула. Глубоко вздохнув, она посмотрела на меня, затем встала и вышла из комнаты, а я сидела в полном неверии. Я не знала лично убитую. И меня охватило странное чувство: знать, что мы, возможно, последними видели ее живой.
— В новостях ничего об этом не говорилось, — пробормотала я, все еще думая о яркой блондинке и ее красной шелковой блузке. — Когда я ее впервые увидела, сразу же захотела сделать персонажем своей книги. Предполагалось, что она станет обвинителем, то есть, так и будет.
— Так ты придумываешь персонажей? — спросил он, очевидно, пытаясь отвлечь меня.
Однако прежде чем я успела ответить, в комнату вернулась Анджела в сопровождении пожилой женщиной, у обеих глаза покраснели от слез. Когда женщина села, я встала и направилась к Анджеле, решив чем-то помочь, но она без оглядки покинула конференц-зал.
— Ты в порядке? — спросил меня Даллас с беспокойством в голосе, увидев, что я направляюсь к выходу.
— Нет, — честно ответила я, — могу я отлучиться? Сейчас я нужна Анджеле.
По его кивку я отправилась на поиски подруги.
Анджелу я нашла в ее кабинете, сидящей за столом, приложив руки ко лбу. Закрыв дверь, я села напротив нее и стала ждать.
— Она была такая умная и любила смеяться, — наконец сказала Анджела, взглянув на меня.
Я не знала, что на это ответить, поэтому просто слушала.
— Она хотела большую семью. Говорила, что если бы ей удалось найти подходящего мужчину, она бы немедленно забеременела и у нее был бы полный дом детей.
— Ты уверена, что она ни с кем не встречалась?
— Да, — ответила Анжела, — она все еще была в поиске.
— Даллас найдет того, кто это сделал, я в этом уверена.
Я понимала, что это не просто слова, чтобы утешить подругу. Возможно, я не очень хорошо знаю Далласа, но что-то подсказывало мне, что он предан правосудию и не остановится ни перед чем, чтобы найти убийцу Мелиссы.
Мы решили подождать, пока Даллас закончит допрос тех, кто работал с Мелиссой. После часа слез, от которых у нас обеих разболелась голова, он вышел из конференц-зала и постучал в дверь кабинета Анджелы.
— Ты готова ехать? — спросил он меня, но не сводил глаз с Анджелы. Вероятно, использовал свои полицейские инстинкты, чтобы оценить ее душевное состояние.
Я повернулась к Анджеле, чтобы узнать, нужна ли ей еще, но она кивнула, показывая, что с ней все в порядке, а затем напомнила мне:
— Увидимся в «Джипси» после работы.
Даллас взял меня за руку и, не сказав ни слова, повел обратно к своей машине. Мы снова ехали молча, но когда он покинул центр города и выехал на 11-ю улицу, я в замешательстве посмотрела на него.
— Сначала пообедаем, а потом я отвезу тебя в участок.
Несколько минут спустя он въехал на парковку «Эль Ранчо Гранде», славившегося техасско-мексиканской кухней и принадлежащего моему старому школьному другу, и я улыбнулась. Там подавали лучшую «маргариту» в городе, и мне очень нравился их салат фахитос с курицей. На старом здании из красного кирпича, построенного в 1950 году, до сих пор сохранилась оригинальная неоновая вывеска, завлекавшая посетителей.
Поскольку мы прибыли раньше обеденной толпы, нас сразу же провели к столику возле окон. Мы быстро сделали заказ, а затем остались наедине. Впервые в жизни я не знала, что сказать. Ломала голову, но единственные мысли на тот момент озвучить не могла, потому что они были связаны с делом. И, конечно, по этой причине меня угораздило задать самый неловкий вопрос, который я только могла себе вообразить.
— Почему вчера ты прижал меня к стене, а в пятницу поцеловал?
Когда прозвучал мой вопрос, Даллас жевал хрустящие чипсы, которые нам подали, но это не помешало ему улыбнуться. Потянувшись за стаканом воды, он отпил, а затем поставил его обратно на стол. Могу добавить, подальше от меня.
— Чтобы доказать свою точку зрения, — усмехнулся он.
— Какую же?
— Когда я вижу желаемое, то получаю его.
— И ты предположил, что настолько неотразим, что я тут же паду в твои объятия? — Я снова разозлилась на его высокомерие.
— Милая, я полицейский. Я ничего не принимаю за чистую монету и не предполагаю. Я думал о том, какие на вкус твои губы с тех пор, как ты в первый раз облила меня кофе. А тут мне представилась возможность, и я ею воспользовался, — ответил он, пожав плечами. — Что касается вчерашнего, я решил больше не думать о вкусе твоих губ, и поставил тебя в известность.
Я не знала, что со всем этим делать, но кое-что из сказанного им, привлекло мое внимание больше, чем его слова о том, что он поставил меня в известность — что бы это ни значило. А поскольку мне явно нравилось ставить себя в неловкое положение, а он был готов отвечать, я решила пойти ва-банк. Сделав глубокий вдох для храбрости, я наклонилась вперед и спросила:
— Эм, и какая же я на вкус?
Мне очень нужно было знать ответ на этот вопрос. Я сто раз описывала подобные сцены, где герой говорит о женщине на вкус сладкой, как мед, и мне необходимо было узнать, правда ли это.
Глаза Далласа, казалось, изменили цвет с насыщенного медового на темно-янтарный, а воздух вокруг нас загудел от электрических импульсов, когда мы смотрели друг на друга. Мое сердцебиение участилось, когда Даллас наклонился вперед, так что только я могла его слышать, и прошептал:
— Как яблочный пирог и секс.
— Серьезно? — прошептала я, мой взгляд переместился на его губы, и мне стало любопытно, поцелует ли он меня когда-нибудь снова.
— Никола.
— Ага? — ответила я, думая, как бы мне хотелось прикусить его нижнюю губу, а затем втянуть ее в рот.
— Если ты не перестанешь пялиться на мои губы, я вытащу тебя из этого кресла и буду целовать, пока твои ноги не подогнуться. Потом отнесу тебя в машину, и все в этом месте будут точно знать, чем мы занимаемся.