Первым вперед вышел папа, он протянул Далласу руку и пожал ее, в то время как Даллас приветствовал его: «Сэр, приятно снова вас видеть». Затем папа обратил на меня свои ярко-голубые глаза, и я вошла в его объятия.
В пятьдесят восемь мой отец все еще оставался красивым мужчиной. Родом из Осло, Норвегия, он приехал в Штаты, чтобы учиться в институте Джона Хопкинса в Балтиморе, штат Мэриленд. Закончив ординатуру и собираясь вернуться домой, он решил напоследок отправиться в путешествие по стране с друзьями. Очарованный американской культурой, папа хотел поехать по старому шоссе 66 в сторону Калифорнии. К счастью для мамы, старое шоссе 66 проходит прямо через Талсу, где они и остановились на денек передохнуть. Очевидно, поскольку папа все еще был здесь, обо всем остальном можно догадаться.
Он познакомился с местной красавицей и по уши влюбился в нее. Продолжив путешествие в Калифорнию, он не мог перестать думать о светловолосой красавице. Перед отъездом она дала ему свой номер, поэтому каждый вечер, когда путешественники заселялись в мотель, он звонил ей. Когда пришло время возвращаться в Балтимор, а затем домой, в Норвегию, все мысли об отъезде исчезли. Вместо того чтобы сесть в машину и отправиться в обратный путь через США, он прыгнул в самолет и направился в Талсу. С тех пор прошло тридцать четыре года, и они все еще были блаженно счастливы.
— Привет, папочка, — прошептала я, когда он заключил меня в медвежьи объятия.
— Здравствуй, моя малышка, как ты себя чувствуешь? Надеюсь, хорошо.
— Как огурчик, — ответила я.
— Я рад, моя маленькая пикси, — ответил он с улыбкой, притягивая меня к своему боку.
У меня создалось отчетливое ощущение, что он каким-то образом заявляет на меня права перед Далласом, давая ему понять: что бы ни случилось в будущем между нами, я навсегда останусь его маленькой девочкой.
— Вижу, вы играете в дартс, мистер Вон. Как насчет того, чтобы побросать немного и побеседовать о той неразберихе, в которую моя маленькая девочка угодила во вторник.
Да, он определенно ставил Даллас в затруднительное положение.
Даллас ухмыльнулся и вытянул руку, давая понять папе, чтобы он начинал первым. Папа отпустил меня и подошел к мишени, а я одними губами произнесла Далласу: «извини». Однако папина просьба, похоже, его не обеспокоила, он просто подмигнул мне, прежде чем повернуться и последовать за моим отцом.
— Как обстоят дела с Далласом? — прошептала мама мне на ухо.
— Мы не женимся, мама, — со вздохом ответила я, повернувшись к ней и братьям.
— У тебя остались брауни? — Финн фыркнул, когда мой взгляд остановился на нем.
— Нет! — рявкнула я и бросила на маму обеспокоенный взгляд.
— Не волнуйся, дорогая, мы с твоим отцом разыгрывали сцену из «9,5 недель», когда вы с братьями гостили у бабушки и дедушки на выходных. Ролевые игры с едой очень полезны для отношений.
Улыбка Финна быстро исчезла от маминого признания, что они с отцом занимались сексом на нашей кухне. Лично мне хотелось зажать уши руками и скандировать: «не слышу», но думала я лишь о том, что Финн и Бо растрепали все маме.
— Вы ей рассказали? — зло процедила я братьям.
— Мне нужно выпить и стереть память, — пробормотал Бо, направляясь к бару.
— Милая, не придавай этому такого большого значения, — засмеялась мама.
— Конечно, вовсе не так уж и важно знать, что вы с мальчиками обсуждаете мою сексуальную жизнь, — бросила я.
— Никола Грейс, не будь такой ханжой. Это совершенно естественная часть отношений. Мы с твоим отцом наслаждаемся здоровым…
— Господи, мам, — простонал Финн и поспешил следом за Бо.
— Это ненадолго отучит их ставить тебя в неловкое положение, — засмеялась мама, наблюдая, как Финн спускается по лестнице.
— Мне нужно выпить, нет, мне нужна целая бутылка. Пожалуйста, скажи, что папа не знает о брауни, — умоляла я, поворачиваясь к Далласу и отцу.
Папа что-то говорил Далласу, тот стоял с серьезным выражением лица, и мне было любопытно, о чем шла речь.
— Как думаешь, почему твой отец захотел сыграть в дартс? — усмехнулась она.
Адские бубенцы.
Вот и всё. Я могла бы испортить свои отношения без помощи семьи. Развернувшись, я подошла к тому месту, где Даллас и папа играли в дартс, и схватила Далласа за руку со словами: «Доброй ночи, папочка, мы уходим».
Даллас не остановил меня, когда я потащила его к лестнице, но услышала его смешок. Оказавшись на улице, он проводил меня до моей машины и велел следовать за ним до его дома. Десять минут спустя мы остановились перед небольшим кирпичным бунгало, похожим на пряничный домик: с арочной верандой и большими окнами. Ландшафтный дизайн был минимальным, что меня не удивило, поскольку Даллас жил один и большую часть времени работал. Интерьер дома тоже отличался минимализмом. Даже чересчур. Судя по тому, что я видела, бывшая жена при разводе получила все хорошее, а ему достались старые вещи. В гостиной, не считая фото на каминной полке, был телевизор с плоским экраном, старый коричневый кожаный диван и такое же кресло. Богато украшенный камин гостиной напоминал те, что возводили в домах 1920-х годов. Фактически, его дом наполняли архитектурные детали, которые при наличии времени и денег могли бы повысить ценность его дома и сделать его более похожим на дом, чем просто на место, где он только ночевал.
Даллас прошел через скудно обставленную столовую, с единственным маленьким столом и стулом, на кухню. Я последовала за ним и прислонилась к проему, ведущему на кухню. Он открыл холодильник и достал две бутылки пива, сняв с обеих крышки, прежде чем повернуться и протянуть одну мне. Потягивая пиво, я оглядела его кухню с золотистой бытовой техникой и соответствующими ей столешницами с золотистыми краями и улыбнулась. Моим братьям захотелось бы заняться подобным проектом.
— Ты живешь очень скромно, — прокомментировала я.
— Да, я не провожу здесь много времени, скорее, только ночую, так что нет необходимости обзаводиться кучей хлама.
— Ты так много работаешь, потому что дома тебя никто не ждет? — поинтересовалась я.
Внимательно следя за мной, Даллас сделал глоток из бутылки и проглотил. Что-то в его настроении изменилось с тех пор, как мы покинули «Макнелли», и это меня настораживало.
— Теперь я знаю, откуда у тебя такая старомодная чувствительность, — сказал мне Даллас после того, как сделал еще глоток.
— Чувствительность? — рассмеялась я.
— Разве не так ты называешь это в своих книгах?
— Да, но действие моих книг происходит сотни лет назад, а некоторых — даже тысячу.
— После разговора с твоим отцом мне пришло в голову, что твоя любовь ко всему, я назову это провинциальному, кажется, исходит от него, — ответил он, подходя ближе.
— О, боже, что он сказал?
Даллас оглядел свой дом, словно проводил инвентаризацию, а когда закончил, снова встретился со мной взглядом, и сделал паузу, прежде чем ответить.
— Он спросил, каковы мои намерения по отношению к его дочери. Серьезно ли я настроен и могу ли обеспечить тебя и будущих детей? Дал понять, что, как твой отец, он не может дать благословение мужчине, любому мужчине, жениться на его дочери, если тот не ставит тебя на первое место.
Вместо того, чтобы смутиться из-за папиных старомодных взглядов, не говоря уже о том, что для подобных разговоров было слишком рано, я занервничала. После этих слов у меня возникло ощущение, что Даллас привел меня к себе, чтобы показать, что меня ждет, если я выйду замуж за полицейского.
— И поэтому ты привел меня сюда, чтобы показать дом, который не похож на дом, потому что ты слишком много работаешь, и что, если мы когда-нибудь поженимся , такая жизнь меня будет ждать?