- Одевай.
Да с удовольствием! Забираю из ее рук одежду, захожу за ширму, но она лезет за мной.
- Эй! Я голая!
- И что? Давай быстрее, скоро начнется шоу!
- Ты контролировать собралась?! Я одену!
- Да кому ты нужна, господи?! Корсет ты сама себе затянешь?
Ой. Ну ладно. Может я и ошиблась в ней? Одеваюсь по-быстрому, потом перекидываю волосы через плечо и подхожу к ней спиной.
Нет. Не ошиблась. По первому рывку шнуровки все понимаю. Он резкий, хлесткий даже, а главное невероятно сильный и тугой.
- Полегче, - хриплю, она дергает еще раз и сильнее.
- Не ной.
Еще рывок. И еще. Еще. С каждым мне дышаться все сложнее. Вдруг и ошейник кажется мне манной небесной.
- Да полегче! - хриплю, в ответ слышу смешок.
- Мне бы не пришлось так тянуть, если бы ты была похудее немного. Не увлекайся булочками. Алан худых любит.
- Да мне насрать, что этот козел любит и кого! Я. Не…
- Заткнись. Пошла!
Мила тянет меня за руку и усаживает на высокое кресло. Ох черт, здесь вдруг становится так душно, что я обдуваю себя взятой со стола палеткой теней. Легче не становится. Эта же падла не замечает. Она берет какую-то баночку и смачно макает в нее палец, собирается мазнуть уже, но я дергаюсь.
- Он сказал позвать Полину. Ты — Мила.
- Хорошая память, у меня тоже. Полина занята.
- Тогда я сама.
- Ох, как знаешь.
Мила швыряет мне какие-то туфли, больше похожие на пыточное приспособление, а потом уходит. Ну да ладно — мне и лучше. Я встаю и осматриваю местную косметику, но касаться ее совсем не хочется. Брезгаю. У меня вообще пунктик по поводу настолько личных вещей — это негигиенично, они ведь тут все непонятно чем занимаются, а потом хватают общую косметику! И для чего тогда я проходила все эти анализы сегодня, если он так легко пихнул меня в этот рассадник микробов?! Точно придурок.
Ох, ладно. Есть едиснственное, что я могу — выкручиваться. Открываю палетку теней и хмурюсь. Так. Здесь есть всего один неиспользованный (или почти) рефил — розовый с блестками. Я бахаю его на губы, слегка смачиваю это дело слюной — получается на удивление неплохо. Ну и все, собственно. Ресницы у меня свои длинные, темные, а блесток на лицо я добавляю из лака для волос. Неприятное ощущение, но это лучше, чем подцепить чуму.
Стоит мне закончить немного «взбивать» волосы, как Мила снова рядом. Она оценивает мой внешний вид с довольной ухмылкой, потом чуть приподнимает верхнюю губу, будто сейчас фыркнет точно кобыла степная, и вцепляется мне в руку. Тянет. На огромных каблуках я еле иду, пару раз почти валюсь с них, а от ее резвого темпа воздуха становится еще меньше. Мне так сдавливает ребра, что легкие невозможно расправить и на, наверно, тридцать процентов, куда там говорить о чем-то большем, так что когда мы останавливаемся, я хриплю.
Мне плохо. Сейчас без преувеличения. Я понимаю, что мне на самом деле плохо. Руки начинают неметь, а пальцы покалывать. В глазах рябит. Я стараюсь зацепиться за ее плечо и сказать об этом, но эта дура выворачивается, орет что-то — не слышу. Музыка долбит. Атмосфера давит. Жарко.
А потом меня толкают.
Я чуть не заваливаюсь, оступаюсь. Не сразу понимаю, где теперь нахожусь — в глаза светит яркий прожектор, который я пытаюсь закрыть рукой. Удается кое как разглядеть очертания столиков, каких-то людей за ними, а потом я будто присаживаюсь на карусель. Кто-то смеется, хлопает, музыка продолжает давить, разбавляясь мерзким, протяжным голосом будто зазывалы с ярмарки в цирке. А я кружусь-кружусь-кружусь. Пытаюсь отдышаться. Не могу. Упираю руки в колени, дрожу. Мир начинает темнеть, пока и вовсе не растворяется.
***
Я прихожу в себя от холодных капель на своем лице. Медленно открываю глаза. Свет все такой же яркий, но музыка будто в отдалении. Пахнет сладко. Не жарко. Я могу дышать. Не сразу понимаю это, но вижу Алана. В его руках нож, а корсет валяется на полу. Смотрю на него — он тихо цыкает и касается слегка щеки.
- В порядке?
Киваю пару раз.
- Алан, клянусь, я не специально! Я ее затянула, как мы всегда делаем и…
Мила трещит, как чечетка. Я слегка жмурюсь, ее голос вызывает у меня мигрень, и у него, судя по тому, как легко и быстро он подхватывает меня на руки и выносит молча из комнаты.
Так я возвращаюсь в его квартиру и впервые рада этому. Еще позволяю себе уронить голову на плечо — обморок будто выкачал из меня все силы, а он не против. Держит меня, смотрит прямо, молчит. Интересно, я сильно его подставила перед «друзьями»? Наверно посмеются, что он так нелепо потерял столько денег, а я уже и забыла, что этого хотела. Мне стыдно почему-то.
- Прости.