- Ты меня уже хочешь, не ври, - шепчет, точно змей-искуситель на ухо, наращивая темп, потом вдруг рычит и отстраняет.
Что произошло? Я не понимаю. Что случилось? Почему. Он. Остановился?! Ах вот почему…
Алан берется за ремень, собирается его расстегнуть, но я вдруг хватаюсь за запястья и мотаю головой.
- Нет, мы не одни.
- И что?
Забавно, но он искренне не понимает. Я даже усмехаюсь тому, как Лев выгибает свои брови, но после этого самого смешка расслабляется. Руки на сидении, взгляд точно на меня. И улыбка. Такая мимолетная, будто невидимая, легкая, но настоящая.
- Мой маленький, стеснительный птенчик…Хочешь, а не решаешься.
- Это неприлично.
На этом моменте даже, кажется, водитель не выдерживает. А-а. Без кажется — не выдерживает, я ведь слышу его тихий-тихий «хрюк», который как бы и похожий на подобный нашему смешок, но очень-очень сдавленный. Краснею резко, Алан на него смотрит. Пару мгновений они ведут какую-то немую трескотню через зеркало заднего вида, потом внимание все мое. Снова.
- Ты согласна?
- А ты не привык просить, да?
- Обычно в этом нет необходимости.
- А как же твоя девушка? Против не будет?
- Еще раз. Любовница. Она моя любовница.
- В чем разница?
- В том, что я не завожу отношений.
- Что она тогда делала у тебя?
- Больше ты ее не увидишь.
- А что так? Надоела?
- Пусть будет так.
- А…
- Есеня…не надо.
- Чего?
- Задавать вопросы. Грубо выйдет, тебе не понравится.
- Зачем мне тогда соглашаться? Что мы будем делать?
- Ооо…то, что не закончили только что.
- И все?
- Да.
- Я тоже стану твоей «любовницей»? - ежусь и немного кривлюсь, ведь слово это неприятное.
Только не для Алана. Ему плевать. Он ближе двигается, а потом шепчет мне на ухо.
- Ты будешь моей птичкой.
- Приехали, господин Берсанов. Мне сообщили, что самолет уже ожидает.
- Отлично.
- Самолет? - испуганно спрашиваю, когда он снимает меня со своих колен и открывает дверь.
- Да, птичка. Мы улетаем в жаркие страны зимовать.
- Но сейчас же лето, - тихонько улыбаюсь, он мне в ответ также мягко.
- А ты представь, что зима, и полетели.
Алан подает мне руку, а сам не двигается больше. Ждет. Нет, наверно, ему с его замашками тирана и деспота очень сложно идти на такие уступки, и меня они неожиданно подкупают. Я медлю всего пару мгновений, закусываю губу, но кладу свою руку на его и выдыхаю.
Все. Сделала. Согласилась. Забыла обо всем и согласилась...дурная башка.
Да блин…не было у меня ни одно шанса отказать. Мне слишком интересно, меня слишком тянет, и да, я в полной мере осознаю, что очень сильно об этом пожалею, но пойти на попятную у меня нет сил. Их просто нет!
Ох, что же ты творишь, дурочка…
Но я творю. И буду творить дальше.
Мы вылезаем прямо посреди взлетной полосы, как в фильмах, и прямо перед небольшим, но внушительным самолетом. Ого…
Не могу себя сдержать, как не могу сдержать восхищения — я смотрю на него во все глаза, аж рот открываю, а Алан подходит со спины, обнимает меня и горячо шепчет на ухо.
- Мне очень нравится, как ты на все реагируешь.
- Это самолет! Настоящий!
Снова опаляет меня смехом, ведет носом по кожу и будто вдыхает мой запах, шепчет.
- Птичка…ты останешься со мной навечно.
Не знаю. Это приговор? Вердикт? Или обещание? А может все вместе? Но когда я делаю первый шаг к ступенькам, дыхание перебивает от волнения и предвкушения уже других открытий. Мира, которого я никогда и не надеялась узнать…
Глава 15. Текила с лаймом
Когда я захожу на борт частного самолета, не могу закрыть рот. Здесь все так красиво…наверно, если представлять градацию твоей жизни — это ее высшая точка. В плане успеха точно. Об остальном, разумеется, речи идти не может. Я эту жизнь пусть и не знаю, но догадываюсь — с моралью здесь туго, а с чувствами совсем беда. Такие люди на подобный бред не распыляются. Такие, как Алан в смысле.
Я смотрю на него украдкой и понимаю: если я ожидаю от этого мужчины любви, семьи, брака и детей — мимо. Он на мне никогда не женится и никогда не назовет меня своей, поэтому и свое сердце надо спрятать далеко. Я убеждаю себя, что здесь, только чтобы «насытиться». Знаете, как бывает? Вот ешь ты, например, черешню. Любишь ее безумно, поглощаешь тоннами, а потом в какой-то момент все-таки переедаешь и тебя уже тошнит — видеть не можешь. Я надеюсь, что с Берсановым произойдет также. За эту неделю он возьмет меня столько раз, что по ее окончанию я просто уйду.
Да-да! Я не собираюсь оставаться, просто эта привязка, как заноза в мозгу — я хочу ее вытащить. В остальном нам не по пути. Быть его любовницей? Ой, простите, птичкой? Нет. Не моя история. Мне этого никогда не будет достаточно.