- Как там было? Один/один, сука.
- Ну…тогда уже миллион/миллион. Сука. Но все честно. Я закрыл твой клуб, ты изгадил мою карьеру.
- Пока нет, ты подожди еще.
- Берс, пора прекратить.
Бес становится до боли серьезным. Он двигается к столу ближе, смотрит на меня пару мгновений, потом шепчет.
- Я кое что нарыл.
- Мне неинтересно.
- Это будет.
Через мгновение из внутреннего кармана пиджака он снова выуживает вещь. На этот раз фотоснимок. Мое сердце предательски начинает долбить в груди, переходя в виски, и в первое мгновение изображение от волнения расплетается, а потом меня настигает горькое разочарование. Я правда жду фото своей девочки, а получаю двух мужиков.
- Что за дерьмо? - фыркаю и толкаю карточку обратно ее владельцу, - Мне нас…
- Присмотрись, а потом уже сри.
Окей. Снова двигаю фотку себе, и, о чудо! Замираю. Правда от непонимания скорее, чем от каких-то других чувств. На снимке мой отец стоит в обнимку с Бесовиком старшим.
- Что за хрень?! Они друг друга ненавидят!
И это тоже правда. Сколько говна я выслушал за годы нашей дружбы? Его не вывезешь и в ста фурах, а тут на тебе! Это ведь не какое-то официальное сборище, где улыбаться «надо» — это что-то личное. На фотке они на рыбалке. На рыбалке, твою мать! Не знал, что отец держал в своих руках что-то тяжелее смартфона.
- Представь, как я охерел.
- Откуда это у тебя?
- Меня же сослали в архив, помнишь? Оттуда.
- К уголовным делам стали подшивать кадры с мальчишников?
- Нет, украл со стола этого черта-главного там. Он был третьим на снимке, но важности не представляет, так что я сфоткал только отцов. Алан, ты понимаешь, что это значит?! Они друг друга знали!
- И?
- И?! - повышает голос, но тут же его понижает и буквально прилипает к столу, глядя мне в глаза, - А тебе не кажется странным, что когда-то они явно были друзьями. Близкими и даже слишком!
- Мало чего они могли не поделить?! Наши отцы — бизнесмены.
- И почему тогда все это скрывалось? Ты хоть раз слышал хоть одно упоминание? Я лично — никогда.
Я тоже, и он это знает. Поэтому молчу, подтверждать его очевидную правоту, как кость в горле, и Леха это понимает. Не ждет.
- Я думаю, что за этим скрывается что-то большее. Возможно, именно это даст нам шанс узнать, что, твою мать, случилось двадцать с лишним лет назад!
- Этого для мира маловато.
- Ты не хочешь выяснить, как умерла твоя мать? Никогда не поверю.
Лицо сковывает тихий, но лютый гнев — юлить вздумал?! Ты знаешь, что мне нужно, но упорно это не предлагаешь, ублюдок! Но я решаю зайти издалека, выясню-ка сначала, что там еще кроется. Глубже. За фасадом теорий заговора.
- Ты не просто так сюда притащился. Спорю на что угодно, выбросить белый флаг для тебя, как посрать на раскалённые угли.
- Какой элегантный оборот речи.
- Извини, разучился вести светские беседы. Элегантность из моей жизни ушла вместе с тобой.
- Жена не учит?
Скриплю зубами. При одном упоминании о Лейле меня трясет мелкой дрожью — сучка так меня заколебала, что я бы с радостью скинул ее с высоты нашего пентхауса, но приходится терпеть. Слава богу сейчас она далеко — укатила на Майорку. Вот бы и осталась там навечно, зажигая по койкам местных акваменов — плевал с высокой колокольни. Если отцу моему фортануло с первой женой, которая вообще не выезжала из Франции, а жила там всю жизнь вплоть до своей смерти, мне — напротив. Я угодил в капкан, как он с третьей своей женой, и готов был вешаться. Черт возьми. Леша это читает в моих глазах без проблем, ржет, гад! А я цежу…
- Это дерьмо — твоя заслуга.
- Я тебя не заставлял соглашаться.
- А ты оставил мне выбор?! - повышаю голос с ударом кулака о стол, - Ты хотел убить моего брата!
- Твоего единокровного бастарда?
- Да он мне ближе, чем половина признанных! Ты это знал! И когда я пришел к тебе договариваться, с кулаками полез! Не помнишь?!
- Хорошо вмазал, помню.
- Тебе сорвало крышу, - хрипло цежу, потом отворачиваюсь, - У меня выбора не было. Ты бы его грохнул, а он — моя семья.
Повисает недолгая пауза, после которой Леша также тихо говорит.
- Я бы его не убил.
Фыркаю. Ага, как же.
- Серьезно. Так…покалечил бы немного…
- Бля…пошел на хер отсюда… - устало выдыхаю, но слышу еще один смешок, а потом вдруг внезапно серьезную, чистую правду.
- Мне действительно башню сорвало, я это признаю.
Смотрю на него — в глазах ни капли веселья. Раскаяние только что ли?