— На кону не только моя жизнь, но жизнь бабули и сестры? — спрашиваю.
Усманов мрачно кивает.
— Да. Это станет хорошим стимулом. Но этого мало… Я хочу… — и его тёмные глаза становятся бездной ада. — Видеть твои лживые глаза полными слёз и боли. Ты пожалеешь, что пыталась обмануть меня. Пожалеешь.
— Умм-м-м-моляю, простите. Я исполню сделку. Всё, как и обещала. Ни шагу влево, ни шагу вправо. Дайте мне шанс. Последний… шанс. Я вас не подведу…
Он слушает мои рыдания.
Молчит.
Это хуже всего.
Я не знаю, о чём он думает.
Но ему нравится ломать людей.
Он и меня может сломать. Только. Одним. Проклятым. Взглядом.
Минуты растягиваются в бесконечность.
Я вся в слезах и кажется, не только в них. Почти ничего не вижу и не соображаю о чём лопочу срывающимся голосом.
До хрипоты.
Он молчит и кормится моей паникой. Моей энергетикой страха.
— Довольно, — говорит равнодушно.
Я замолкаю. Как по волшебству. Только икаю ещё немного. Но уже не реву и не говорю ни слова.
Шорох его шагов… Так близко.
Царапает слух.
Обоняние обжигает пряной морозной свежестью его дерзкого парфюма.
Обжигающая ладонь ложится на плечо. Он вытирает моё лицо от слёз своим тканевым платком и подносит стакан ко рту.
— Пей.
Мне остаётся только приоткрыть рот.
Усманов подталкивает двумя пальцами вверх мой подбородок, задирает стакан повыше и вливает жидкость тонкой струйкой в рот.
Смотрит неотрывно на влажные, припухшие губы.
Алчный. Демон.
Резко ставит стакан на стол и сжимает лицо длинными, аристократическими пальцами.
— Ты до сих пор чистая и невинная? Или успела отдать другому обещанное?!
Я хлопаю ресницами. Он нажимает сильнее, наклоняется, рыкнув в губы:
— Дуру из себя не корчи. Ты была с мужчинами или до сих пор чистокровная девственница?!
— Я… ни с кем не была. Даже в мыслях не было.
Он наклоняется. Прижимается к моим губами своими.
Неужели хочет поцеловать?!
Невероятно.
Я что сплю?!
— Я проверю. Всё. Сам, — говорит, задевая мои губы своими.
Опаляет дыханием. Туманит разум.
— Надеюсь на правду…
Губами ласкает нежно, проводит языком из одного уголка губы в другой, но не целует. Лишь дразнит, доводя меня до шока, наслаждается моей растерянностью.
— Однако если соврала, — сжимает жёстче. — Заставлю пожалеть.
Глава 3.
— Нет, я не вру… — лепечу как под гипнозом, рассыпаясь на атомы, чувствуя пряный жар дыхания богатого и опасного мужчины, чьей пленницей теперь я стала.
Акулы бизнеса.
Грозного хищника.
Властного и непреклонного доминанта!
Зажмуриваюсь, очень сильно сжимая кулачки, почти до хруста, так, что ногти вонзаются в кожу до ранок.
Замираю. Моё сердце замирает, совершая один мощный, глухой удар, пропуская последующий удар на три секунды… Потому что губы Усманова застыли напротив моих.
Очень близко.
Опасно.
До дрожи.
Слишком рискованно...
Задерживаю дыхание.
Неужели поцелует?
Боже, как мне жарко. Как дурно и не по себе. Никогда и ничего подобного не испытывала. Он лютый страх мне внушает, но я словно жажду продолжения, и сама себе удивляюсь.
Ведь невозможно не хотеть такого умопомрачительно-грозного мужчину.
Хочу попробовать его губы… Они такие сочные и приятно пахнут, что ноги подкашиваются, а время во всём мире замирает.
Существуем только мы.
Он и я.
Дьявол против ангела.
— Поехали, — грубо рявкает он, отстраняясь.
Я сама как попрыгунчик в сторону отскакиваю, нервно заправляя прядь волос за ухо. Будто нас застукали за этим делом прямо на его рабочем.
Вот интересно, когда он потребует начать исполнять часть проклятого договора на практике?
Может прямо сейчас?