Печатается по изданию: «Степные очерки», изд. 2-е, кн. 1. М., 1874, с. 343–355. Впервые опубликовано в журнале «Развлечение», 1863, № 5, с подзаголовком «Степной очерк».
МОСКОВСКИЕ «КОМНАТЫ СНЕБИЛЬЮ»Печатается по сборнику «Жизнь московских закоулков», изд. 3-е. 1875, с. 12–109. Впервые опубликовано в журнале «Библиотека для чтения», 1863, №№ 7, 8, 9.
Очерк перепечатывался также в первом и втором изданиях сборника «Московские норы и трущобы». СПб., 1866 и СПб., 1869.
НРАВЫ МОСКОВСКИХ ДЕВСТВЕННЫХ УЛИЦПечатается по изданию: «Жизнь московских закоулков», изд. 3-е. М., 1875, с. 294–324. Впервые опубликовано в журнале «Московские губернские ведомости», 1864 (неофициальная часть), №№ 4 и 5, за подписью Иван Сизой, с подзаголовком «Очерки» и эпиграфом:
По Москве девка гуляла, Красоту теряла, Красоту она теряла, В острог жить попала!.. Из народной песни.Перепечатывалось также в прижизненных сборниках: «Московские норы и трущобы», т. II. СПб., 1866; «Московские норы и трущобы», изд. 2-е. Спб., 1869.
При переизданиях очерк подвергся незначительной переработке.
БАБУШКА МАСЛИХАПечатается по изданию: «Степные очерки», изд. 2-е, кн. 1. М., 1874, с. 292–313. Впервые опубликовано в «Современнике», 1864, № 8 с подзаголовком «Степные нравы».
В обоих изданиях «Степных очерков» перепечатывалось без существенной переработки.
ГАЗЕТА В СЕЛЕПечатается по изданию: «Степные очерки», изд. 2-е, кн. 2. М., 1874, с. 180–200. Впервые опубликовано в журнале «Будильник», 1865, №№ 6 и 7, под заглавием «Газета (Степные нравы)».
БЕСПЕЧАЛЬНЫЙ НАРОД (Шоссейные типы, картины и сцены)Печатается по изданию: «Горе сёл, дорог и городов». М., 1874, с. 263–338. Впервые опубликовано в журнале «Дело», 1869, №№ 1 и 2.
ПЕТЕРБУРГСКИЙ СЛУЧАЙ (Очерк)Печатается по изданию: «Горе сёл, дорог и городов». М., 1874, с. 341–393. Впервые опубликовано в журнале «Дело», 1869, № 10.
Один из наиболее автобиографических очерков Левитова. Прообразом семинариста Василия Западова явился друг Левитова Я. Е. Соколов.
После опубликования очерка в журнале «Библиограф» (1869, № 2, ноябрь) появилась заметка (без подписи), в которой высоко оценивался этот очерк.
ГОВОРЯЩАЯ ОБЕЗЬЯНА (Эпизод из романа «Сны и факты»)Впервые опубликовано в журнале «Свет», 1879, № 11, с. 274–291. В настоящем издании печатается по этому тексту.
В мае 1870 года Левитов сообщал своему другу: «Теперь пишу большой роман, — написал листов семь. Остается бездна, но к зиме он кончен будет. Называться будет, кажется, „Сны и факты“, а может быть: „Затихшая буря“, — верно еще не знаю» (Нефедов, с. СXII).
Он собирается публиковать роман в «Вестнике Европы», но обстоятельства не дают завершить работу, и Левитов «берет первые главы, соединяет их в нечто целое» и отсылает в журнал (т а м жe, с. СXV). В письме редактору «Вестника Европы» М. М. Стасюлевичу он пишет 5 октября 1870 года: «Рекомендую Вашему вниманию прилагаемую при письме главу. Этот эпизод назван „Говорящей обезьяной“, потому что человек, выведенный в первой главе, в момент его сумасшествия, за отсутствием людей, покупает обезьяну, которая говорит ему вещи, совершенно его удовлетворяющие и потому дающие ему возможность умереть более или менее счастливо. Очерк этот будет большой (до 6 листов), и, опасаясь, что начало его Вам не понравится, я прошу Вас в возможно скором времени уведомить меня, — угодно ли Вам будет, судя по началу, его продолжение. К 15 ноября я не дальше 1 декабря я его кончу и вышлю. Вторая глава уже почти готова» («М. М. Стасюлевич и его современники в их переписке», т. V. СПб., 1913, с. 249).
Через неделю (13 октября} Левитов отправил еще одно письмо М. М. Стасюлевичу, в котором извиняется за несовершенство посланного отрывка и излагает план всего романа.
«Длиннота монологов 1-й главы меня глубоко озабочивала. Я хотел в ней представить человека крепкого и физически и морально, который сам сознает неизбежность своего сумасшествия и причины этой неизбежности. Я хотел было оживить длинноту этих монологов частыми входами в комнату к молодому человеку сестры и матери, — и, поступая с этою целью, я испачкал много бумаги и увидел, что я ошибся. Сестра и мать своим присутствием всегда выводили этого человека, готового отдать душу, чтобы никого, никогда и ничем не обеспокоить (это одно из оснований очерка), из его мира мыслей и воспоминаний на действительную почву — и, следовательно, сумасшествия не получалось. И вот я решился послать главу с ее длинными, характеризующими, впрочем, сумасшествие, монологами, жертвуя беллетристической формой нескольким мыслям, которые иногда показываются в монологах, к сожалению, только слишком маскированные.