Жизнь Шпета была насыщенной, он прославился как лектор, много писал и печатал, хотя до сих пор значительная часть им написанного не опубликована, участвовал в организации и работе различных научных обществ и учреждений, в частности, был ближайшим помощником Г. И. Челпанова в создании Московского психологического института. После революции Шпет — директор основанного им Института научной философии, член комитета по реформе высшей и средней школы, постоянный член художественного совета МХАТ, участник Московского лингвистического кружка, преподавал в Институте слова, в Военно-педагогической академии РККА, в 1932 г. был назначен проректором создававшейся К. С. Станиславским Академии высшего актерского мастерства. Читал курсы истории, педагогики, методологии наук, логики, теории познания, истории философии, истории психологических идей, философии истории, философии языка, истории научной мысли, эстетики.
В 1920 г. организовал первый в России кабинет этнической психологии, прекративший работу одновременно с удалением Шпета из университета. В 1921 г. был избран действительным членом Российской Академии художеств, позднее ГАХН, с 1923 г.— вице-президент этой академии. В эти же годы состоял заместителем председателя Всероссийского Союза писателей, в организации которого принимал активное участие.
К этому времени число его научных работ превысило три десятка (из них более 10 книг); одновременно Шпет занимался напряженной переводческой деятельностью: с немецкого, английского, французского, итальянского и польского языков он перевел в общей совокупности около двадцати сочинений по философии, психологии, логике, эстетике.
1 В тексте цитируются документы из семейного архива Г. Г. Шпета.
В одних вопросах он опережал намного науку и культуру своего времени, в других — давал весьма пристрастные оценки, начисто отвергал целые направления, считая их «псевдофилософией». Он обладал фантастической эрудицией и начитанностью (ср. публикуемый в настоящем томе «Очерк развития русской философии»), мог писать длиннейшие обзоры существовавших когда-либо точек зрения по самым разным проблемам. Но он умел писать и совершенно свободно, иронично (ср. поэтику его «Эстетических фрагментов»).
Имя Шпета в философии неизменно связывалось с гуссерлиан-ством. Работа у Гуссерля в Геттингенском университете отразилась в сочинении Шпета «Явление и смысл» (М., 1914), отстаивающем поворотное значение феноменологии Э. Гуссерля. Однако уже и в этой работе он ясно указал на недостаточность концепции Гуссерля и свои с ним расхождения. Что действительно привлекало Шпета в немецком философе — так это противостояние неокантианству, интерес к вопросам логики и философии математики, понимание философии как чистого знания и неприятие психологизма. Шпет много и тщательно изучал и другие направления «философии знания» (которую он противопоставлял популярной в его молодые годы «философии мудрости»). Феноменология открывала для Шпета возможности исследований пути образования смысла, причем не только в их абстрактном аспекте, но и в их исторической конкретности. Согласно Шпету, анализ сознания предполагает историческое исследование «смысловой» деятельности человека — в искусстве, литературе, науке, религии и т. д.
В своей книге «Явление и смысл» Шпет пишет о том, что «бытие разума состоит в герменевтических функциях», раскрывающих смысл предмета. Явление этого смысла открывается нам в «организующей направленности различных форм духа в их социальной сути: язык, культ, искусство, техника, право» (стр. 209—210). Исследование этих разнообразных форм и вводится Шпетом в число основных задач философии. Этими идеями одушевлена и его фундаментальная работа «История как проблема логики» (из трех частей которой опубликована только первая), труд, не потерявший своего принципиального значения и в наше время, а также работы по этнической и социальной психологии.
Он попробовал перенести результаты, достигнутые им в философии языка, семиотике (тогда еще существовавшей лишь в замысле) и герменевтике1, в другие области знания; примером этого является работа «Введение в этнопсихологию».
Выдающийся советский языковед Р. О. Шор писала по поводу выхода в свет «Эстетических фрагментов» Шпета, что автор впервые, опережая европейских мыслителей, создал возможности для строгого разграничения предметов изучения лингвистики, поэтики и философии искусства. Кстати сказать, книги «Внутренняя форма слова» и «Эстетические фрагменты» вызывают ныне особый интерес как предвосхищение некоторых проблем современной лингвистики (а именно семантики и семиотики). В списке готовившихся в 20-е годы работ Шпета следует