4. И если все движимое хочет не в покое пребывать, а совершать свойственное ему движение, то и это есть желание всеобщего божественного Мира, всех сохраняющего от самих себя неотпадшими и оберегающего особность и подвижную жизнь всех движимых неизменной и неотпадшей, в состоянии мира с самими собой и в той самой деятельности, какая им свойственна.
5. Если же тот, кто говорит о достигаемом путем отпадения от Мира различии, утверждает, что не все являются приверженцами мира, то лучше всего на это ответить, что нет ничего из сущих, что совершенно отпало бы от всякого единства. Ибо не существует и не бывает в сущих совершенно непостоянного, беспредельного, неутвержденного и несовершенного. Если же он скажет, что это люди, ненавидящие мир и свойственные миру блага и радующиеся раздорам, ссорам, вспышкам гнева и смятению, то — жалкие подобия стремления к миру удерживают и их, многообразными страстями обуреваемых, и их удержать неразумно желающих, и восполнением вечно утекающего надеющихся успокоить себя, обеспокоенных недостатком властвующих над ними наслаждений.
Что же можно сказать об изливающем мир Христовом человеколюбии, глядя на которое, мы учимся больше не воевать ни с самими собой, ни друг с другом, ни с ангелами, но по мере сил вместе с ними трудиться в божественном, в соответствии с Промыслом Иисуса, «все во всем» производящего и соделывающего от века предопределенный неизреченный мир, примиряющий нас с Ним в духе, а через Него и в Нем — с Отцом. Об этих сверхъестественных дарах довольно много говорится в «Богословских очерках», где вместе с нами свидетельствует и священное дуновение Речений.
6. Но поскольку ты некогда спросил меня письмом, что я называю самим–по–себе–бытием, самой–по–себе–жизнью, самой–по–себе–прсмудростью, и сказал, что недоумевал, почему я иногда называю Бога Самой–по–себе–жизнью, а иногда Субстанцией самой–по–себе–жизни, я счел необходимым, священный человек Божий, разрешить и это твое касающееся меня недоумение. И прежде всего, повторю и теперь сказанное уже тысячу раз: не противоречие это — называть Бога Самой–по–себе–силой, или Самой–по–себе–жизнью и Субстанцией самой–по–себе–жизни или мира или силы. В одном случае Он получает имя сущих, и особенно первоначально сущих, как Причина всех сущих, во втором же — как сверхсущественно превыше всех, в том числе и первоначально сущих, Сверхсущий.
О чем вообще, спрашиваешь ты, мы говорим как о самом–по–себе–бытии или о самой–по–себе–жизни, и что считаем абсолютно и изначально существующим и первоначально Богом установленным? Это, говорим мы, объяснить не сложно, и можно сделать это прямо и просто. Мы ведь не утверждаем, что само–по–себе–бытие есть какая–то божественная или ангельская сущность, являющаяся причиной бытия всего сущего, ибо у бытия всего сущего и у самого бытия — одно сверхсуществснное Начало, одна Сущность и одна Причина. Не говорим мы и того, что жизнь происходит от другой божественности помимо сверхбожественной Жизни, являющейся причиной всего живущего, и самой–по–себе–жизни. Короче говоря, мы не считаем, что среди сущего есть какие–то изначальные творческие сущности и субстанции, кое–кем опрометчиво называемые богами и творцами сущего, каковых, поистине и прямо говоря, ни сами они не знали, поскольку те не существуют, ни отцы их. Бытием же и Самой–по–себе–жизнью (и Самой–по–себе–божественностью) мы называем — как нечто изначальное, божественное и являющееся Причиной — единое сверхначальное и сверхсущсственное Начало и Причину всего, а как нечто причастное — подаваемые непричастным Богом промыслительные силы: самого–по–себе–осуществления, самого–по–себе–оживления, самого–по–себе–обожения, — соответствующим образом причащаясь каковым, сущее и является, и называется и сущим, и живущим, и обоженным, и тому подобным. Потому Благой и называется Создателем первых из них, потом их в целом, потом их по отдельности, потом тех, кто им в целом причаствует, потом — кто отчасти.
И нужно ли об этом говорить, когда некоторые из наших божественных священноучителей Основой и самой–по–себе–благости, и божественности называют Того, кто превосходит и благость и божественность, говоря, что сама–по–себе–благость и божественность есть благотворящий и боготворящий дар, исходящий от Бога; а сама–по–себе–красота есть излитие способности быть красивым–в–соб–ственном–смысле–слова, создающая и красоту в целом, и частичную красоту, в целом красивое и отчасти красивое; и другое, что таким образом говорится и будет говориться, призвано являть промыслы и блага, причаствуемые сущими, изобильным излитием происходящие и проистекающие от непричастного Бога, чтобы Причина всего оставалась строго за пределами всего, и сверхсущественное и сверхъестественное повсюду и всегда превышало всякую сущность и природу.