† Ефеса и всей Асии Марк.
Честнейшему в священномонасех и мне о Господе возлюбленнейшему и достопочтеннейшему Отцу и Брату, Кир Феофану.
360
Этот отрывок из письма св. Марка Императору Иоанну Палеологу слишком краток, чтобы можно было заключить, когда, где и по какому поводу оно было написано Императору.
Помещено оно у Миня: Migne. Patrologiae Cursus Completus. Series Graeca. Tom. 160, col. 1104. с издания которого и делаем настоящий перевод сего послания на русский язык.
Возможно, что оно написано уже в последнее время жизни Святителя, когда он уже ясно чувствовал то небесное наслаждение «будущих благ», которые он уготовал себе своим исповедничеством и общей святостью жизни.
«Цветы имеют в себе очарование, но скорее слова проходят и увядают, дабы, познав присущую им немощь и мимотечность, мы искали истинное и присное наслаждение — блаженное, непрестающее, ненарушимое, — которое в этом мире душа испытывает в Божественных Словах, вскормляемая ими и всегда услаждающаяся в размышлениях о Господе, радующаяся же надеждою будущих благ, а после настоящей жизни улучающая желанное, радуясь во веки. Ибо говорится: «Глас радования и спасения в скиниях праведных».
Предсмертное завещаніе Георгію Схоларію
Маркъ Ефесскій — Схоларію.
Свидетельствую и торжественно объявляю касательно владыки Схоларія, что я его знаю съ самаго нежнаго возраста его, что я привязанъ къ нему дружбою, что я люблю его, какъ моего сына, какъ моего друга, — хотя некоторыя измененія въ нашихъ взаимныхъ дружественныхъ отношеніяхъ могутъ быть припомянуты. Живя безпрестанно вместе съ нимъ, даже до сего часа, когда я чувствую приближеніе моей кончины, я вполне знаю силу его ума, его мудрость, силу его речи; и поэтому я уверенъ, что изъ всехъ, находящихся въ это время лицъ, онъ одинъ въ состояніи подать руку помощи Православію, обуреваемому отъ пытающихся потрясти чистоту догматовъ; онъ одинъ, съ помощію Божіею, въ состояніи оградить Церковь и укрепить Православіе, пребывая вернымъ и не скрывая светильника подъ спудомъ. Я не могу думать, чтобы внутреннее сочуствіе или заглушеніе гласа совести было причиною того, что онъ не съ свойственнымъ ему рвеніемъ и усердіемъ ратовалъ за Церковь, видя ее осаждаемою волнами, когда Вера была потрясена бурею и когда онъ зналъ, что ему предлежало защищать ее, — причиною тому была только одна слабость человеческая! Кто мудръ, какъ онъ, тотъ не можетъ не видеть, что разрушеніе вселенскаго Православія разрушаетъ все! — Быть можетъ, въ это прошедшее время, онъ считалъ достаточнымъ для того заступничество некоторыхъ другихъ и всего более мое, — и поэтому онъ не проявилъ себя явнымъ защитникомъ истины, и, безъ сомненія, удержанъ былъ некоторыми временными обстоятельствами или мірскими соображеніями; но я ничего не сделалъ, или весьма малымъ способствовалъ для защиты Церкви, не имея ни достаточнаго могущества слова, ни силъ, — а теперь я прихожу къ истленію — и что можетъ быть ниже истленія!
Если онъ могъ тогда думать, что мы одни были въ стостояніи оградить Церковь и считалъ безполезнымъ самъ предпринять то, что могли совершить другіе, — то ныне, когда я уже готовъ отойти отъ сего міра, я не вижу кроме его никого другаго, кто бы могъ, какъ я думаю, заменить меня для защиты Церкви, святой Веры и догматовъ Православія, и, по сей причине, я поручаю это дело ему. Будучи не токмо призванъ, но и понужденъ настоящими обстоятельствами, да воспламенитъ онъ искры благочестія, живущія въ немъ, и да ратуетъ за святую Церковь, за правоверіе, — и да приведетъ, съ помощію Божіею, къ желаемому концу то, что я не могъ довершить самъ. Такъ, онъ успеетъ въ этомъ, по благости Божіей, при свойственной ему мудрости и съ темъ даромъ красноречія, которымъ онъ обладаетъ, — если эти дары будутъ имъ употреблены въ надлежащее время.