Почто ж томить?.. Вели скорее
Меня изгладить из живых
И душу свободить от духа,
От смерти кости свободить! —
И! что есть человек, сын персти,
Что Ты так чествуешь его,
И, с непонятною заботой,
О нем радеешь и болишь,
И в дивных утренних виденьях
Ему о тайном говоришь?..
За что ж меня терзать? — И долго ль
Мне ропотным и скорбным быть?
Пусть я грешу, — но что я значу
Перед Тобою, страж людей?
Зачем сражать меня стрелами —
Негодовать, как на врага?
Чтоб не помиловать страдальца,
Не снять бы всех его грехов —
Из жалости к сей бедной жизни!!.
Ведь, может, завтра же придут,
Меня поищут... и напрасно!
Страдальца боле не найдут!..»
ГЛАВА XXIV
«Ах, для чего не соизволил
Господь вести Свой суд открыто,
Поставить правду на земле,
И так судьбы людей устроить, —
Чтобы пороки за собой
Влекли свое и наказанье?
Напротив, что бывает здесь? —
Преступники живут спокойно,
Спокойно у сирот берут
Последний родовой участок,
Спокойно чуждые стада
В свои загоны загоняют
И с ветхих рубищ нищеты
Последний лоскут отдирают!
Так бедных мучат, позабыв,
Что те — их братья, те же люди!
Но их считают ли людьми?
Толпы их, скрывшись в темных дебрях,
Выходят лишь ночной порой,
Чтоб на полях, уже пожатых,
Забытый колос подобрать
И пропитать своих младенцев...
Как часто острый, горный дождь
Покров убогий пробивает, —
И мать, прижав к груди дитя,
На хладный камень упадает,
Изнеможенная, без сил!..
Как часто сильный у бессильных
Детей от персей нагло рвет
И их назад не отдает —
Без тяжкой платы, без залога! —
Кем жмет елей он из олив,
Кем точит сок из винограда, —
Того как часто голод жмет
И жажда тяжкая сжигает! —
Но труженик не смеет сей
Скрепить уста роскошной влагой,
Текущей под его рукой:
Над ним бдит глаз ему чужой;
Чужое делает он дело!..
И на селе и в городах
Кричат обиженные люди:
Конечно, крик их слышит Бог,
Но им томиться допускает...
Есть люди, кои с темнотой
Сроднилися, как птицы ночи:
Для них несносен свет дневной —
Он колет им, как правда, очи!
Смотрите: вот убийца встал
И точит нож при свете лунном;
Вот обольститель ждет, когда
Стемнеет в улицах пустынных:
Ему и темнота светла,
Он говорит: «Чтоб не узнали, —
Закрою я себе лицо!» —
Они, как филины, боятся
Людей и света и дрожат,
Когда прохожих повстречают:
Однако ж, не смотря на то,
Упрямо достигают цели
Преступных замыслов своих
И пожеланий своевольных,
И дерзко, парус распустя,
Несутся по морю разврата,
Спеша умчаться, унестись
От тихой ясности душевной
В крутой, мятежный ураган,
И от живых потоков сладких —
В безводье, в знойные пески!..
О, страшно заглянуть к ним в душу
Там все нечисто, все темно!
Они — греха живые гробы,
Легки и в мыслях и в делах...
Судьба им будто помогает!
Конечно, умирают же
И эти изверги; но жребий
Их — общий всем: как колос сельный,
Пожнет их смерть своей косой!!.
Так где ж над злыми правда здесь?!.
Еще ль со мной хотите спорить?!
Так пусть же Бог решит наш спор!..»