— Это я указала вам место, где находится тюрьма, — решительно заявила девушка, — поэтому тоже имею право ее увидеть.
— Ну нет, — рассмеялся тогда Максим, отмахнувшись от нее, как от надоедливой мухи. — Ты будешь ждать здесь.
— Нет, я поеду, — заявила в ответ она, открыла дверцу машины и забралась внутрь.
— Алексей, сделай что-нибудь со своей сестрой!
— Пусть едет.
— Ты помнишь, что я тебе говорил? Вору не положено иметь семьи.
— Я помню, пахан. Но она пусть едет.
Поэтому сейчас она сидела, согнувшись, рядом с ним на зеленом кожаном сиденье и сосредоточенно, как кошка, наблюдающая за бабочкой, смотрела в окно. Пальцы ее постукивали по стеклу легкими неравномерными движениями.
На все дело ушел час. Они проехали мимо тюрьмы четыре раза, но с промежутками в пятнадцать минут, чтобы не вызвать подозрений. Сначала мысль о том, что отец находится там, внутри, привела Алексея в полнейшее смятение, но потом он все же пришел в себя. Он знал, чего ожидать. Массивные серые стены. Колючая проволока сверху. Металлические двери, достаточно большие, чтобы пропустить грузовик. Решетки на окнах. На улице — вооруженные охранники с собаками. И все это для того, чтобы защитить трехэтажное здание внутри.
Нехорошо.
— Ты уверена, Лида? Йенса точно здесь держат?
Она кивнула. После того как машина, проехав мимо тюрьмы, повезла их дальше, в сторону более величественных зданий, окруженных полукругом заводов и складов, его сестра погрузилась в молчание. Максим удобно откинулся на спинку сиденья и зажег сигару, довольный тем, что увиденное потрясло девушку. Но Алексей не был в этом так уверен.
Машину вел неизвестный ему человек, который всю дорогу молчал и на инструкции отвечал лишь: «Да, пахан». Сзади на его шее был виден кончик вытатуированного меча. Этот синий рисунок выходил из-под воротника и достигал линии волос. После четвертого проезда мимо тюрьмы машина свернула на юг.
— Итак? — Алексей повернулся к Максиму. — Что насчет грузовика, который, как нам сказали, повезет заключенных?
— Не волнуйся, сын. Теперь за этим местом будут наблюдать наши люди, так что мы узнаем, где это. — Он стукнул Алексея кулаком по колену. — Доверься мне. Эти ублюдки из ОГПУ сторожат их, как собака кость, только не знают они, что теперь на хвосте у них сидят незаметные блохи.
— Спасибо, отец.
Лида вздрогнула и повернулась к брату. Но он смотрел прямо вперед, через лобовое стекло. После того как они проехали Измайловский парк, улицы стали шире, вокруг них вырос уродливый лес бетонных многоквартирок.
— Мы могли бы сделать больше.
— Что ты имеешь в виду, девочка? — снисходительно улыбнулся Максим.
Алексей увидел, насколько неприятно было ей это обращение, но она сдержалась.
— Я имею в виду, что мы должны попробовать сделать так, чтобы наш человек проник в тюрьму.
Все мужчины посмотрели на нее раздраженно.
— Ты же все сама видела, — терпеливо произнес Алексей. — Она слишком хорошо охраняется.
— Не думаю.
— Пожалуйста, Лида, не надо…
— Но туда попадают посторонние люди, — рассудительно продолжила Лида. — Угольщики, мясники, секретари, врачи, мойщики окон, повара…
— Хватит, этого достаточно.
— Мы можем передать послание Йенсу через кого-то из гражданских?
Максим опустил стекло, будто для того, чтобы очистить воздух в салоне от ее слов, и швырнул за ними следом окурок.
— Алексей, пусть она заткнется. То, что она говорит, невозможно.
— Почему?
— Лида, послушай, — рассердился Алексей. — То, о чем ты говоришь, слишком опасно. Это невозможно сделать, не вызвав подозрений. Если в ОГПУ хоть краем уха услышат о том, что мы задумали, это может загубить все дело. Люди не умеют держать язык за зубами, ты же это знаешь. Если ты начнешь выведывать у рабочих, кто мог бы передать сообщение, кто-нибудь брякнет об этом кому- то еще, тот — кому-то другому, а тот сообщит куда положено, чтобы выслужиться. Здесь слухи быстро разлетаются. Это опасно не только для нас, но и для самого Йенса.
— Но я не согласна, потому что…
— Забудь об этом, Лида.
— Но…
— Нет.
Алексей увидел, как она метнула взгляд в сторону Максима, но не нашла в нем союзника. Его крупное лицо, казалось, раздулось еще сильнее, на щеках красными нитями проступили вены, но выражение его не поддавалось расшифровке. Алексей заметил, что кожа вокруг его губ побледнела, и почувствовал волнение.
— Домой, — приказал Максим водителю.