И, по большому счету, возвращать государство в экономику. Не отказываясь от рыночных принципов регулирования, но используя эти принципы так и в той мере, в какой этот путь проходили все развитые страны (США, страны Европы) после кризисов ХХ века. И в той мере, в которой сочетали и сочетают в последние десятилетия принципы рынка и активное государственное участие в экономике Япония, Корея, Китай, другие так называемые "новые тигры".
На этот, второй, путь власть явно не решилась. Появление в новом бюджете передаваемого в распоряжение ведомства Грефа так называемого "инвестиционного фонда" (условия использования которого еще только предстоит разрабатывать) – крохи по сравнению с реальными потребностями российского хозяйства. А также по сравнению с нашим долгом российским основным фондам, который, по разным оценкам, достиг 1,6 – 2,3 трлн. долл.
Почему власть на второй, стратегический, вариант не решилась? Мы знаем о двух основных объяснениях.
Официальное объяснение дал президент в своем выступлении перед Федеральным собранием в начале сентября. Он сказал, что мы не имеем права тратить появившиеся у государства деньги на всякие там инфраструктурные и прочие проекты. Это нельзя делать, потому что цены на нефть могут упасть, и тогда деньги иссякнут. И мы в таком случае останемся с неоконченными "долгостроями" и будем влезать в новые долги, чтобы их завершить или хотя бы не дать им развалиться. А потому мы будем вкладывать появившиеся "лишние" деньги не в инфраструктуру и промышленную политику, а в "человеческий фактор", то есть в социальные программы.
Другое, неофициальное объяснение дал один из участников состоявшегося недавно "круглого стола", посвященного российской экономической политике. Он заявил, что нынешнее российское государство допускать в экономику нельзя ни в коем случае и ни в каких формах, поскольку оно совершенно не понимает, что в ней можно и нужно делать. А далее – процитировал неназванного высокого министра, который привел еще один очень важный довод: "если при строительстве дороги частной фирмой украдут примерно 30% средств, то при строительстве фирмой государственной – минимум, вдвое больше".
Казалось бы – давайте госзаказы частным фирмам, и все. Но в том-то и дело, что уже нет частных фирм, способных принять такие заказы. Они если и появились в начале нашей "рыночной эпохи", то ликвидировались за 15 лет отсутствия спроса на инфраструктурные услуги. И воссоздать их – задача, во-первых, не быстрая и, во-вторых, далеко не тривиальная.
Отметим, что в высказываниях наших министров "экономического блока" в последнее время заметна определенная трансформация генерального тезиса относительно хозяйственной роли государства. Если еще недавно главным аргументом был неолиберальный лозунг "государство ни в коем случае не должно лезть в экономику и мешать рынку", то теперь тезис несколько видоизменился. И звучит примерно так: "наше государство вообще не может тратить деньги с толком".
"Наше государство" – это кто? Это сами министры? Это власть, которая не способна воспользоваться благоприятной конъюнктурой, а боится ее, как огня? Боится, поскольку выстроена хозяйственно-экономическая система, которая при этой конъюнктуре рискует обрушиться, а не выйти на новые горизонты развития?
Но тогда это полный тупик! И тогда речь может идти только о постановке и реализации целей создания новой хозяйственно-экономической системы. Однако этим – никто не занимается. А рынок сам по себе – нигде и никогда эту задачу не решал. Это уже общеизвестно. Это признает даже такой апологет рынка, как Джордж Сорос, регулярно заявляющий: "Рынок не формулирует целей".
Однако наши министры – не Соросы, и думают иначе. Глава Минэкономразвития Г.Греф на днях публично назвал мнение о необходимости увеличения присутствия государства в российской экономике "неандертальской идеологией".
Итак, похоже, власть решила, что лучше экономическая политика, приводящая к стагфляции, чем разработка и реализация нормальной стратегии хозяйственно-экономического развития.
При этом вопрос о том, как изменить государство с тем, чтобы оно оказалось способно создать и исполнить такую стратегию, – вообще, в принципе, не ставится.
На экране, в газетах и солидных научных журналах власть говорит о другом. О мелких механизмах, радостях и горестях "поддержания штанов" у впадающей во все более острый кризис нынешней уродливой российской хозяйственно-экономической системы.
Налицо – глубокая инфляция самой экономической политики, ее подмена примитивными комплектами лозунгов, пустых фраз и популистских социальных обещаний.
Но эта подмена, которая, как показано выше, крайне опасна стратегически, вовсе не безопасна и в краткосрочном плане.
По следам принятия Госдумой в первом чтении нового российского бюджета группа аналитиков крупнейших инвестбанков составила "письмо турецкому султану", то есть премьеру Фрадкову. В этом письме авторы резко разносят бюджет по главному основанию. Речь идет о повышении, по сравнению с предыдущим годом, непроцентных (то есть за вычетом расходов на обслуживание госдолга) государственных расходов.
В письме говорится, что в результате "популистского" повышения непроцентных бюджетных расходов непременно подскочит инфляция, и столь тяжело давшаяся стране "макроэкономическая стабильность" неизбежно рухнет.
В связи с этим стоит все же обратить внимание на наши бюджетные расходы (то есть тот экономический ресурс, при помощи которого государство так или иначе вмешивается в хозяйственную и иную деятельность страны). Эти данные приведены в табл. 1:
Невозможно поверить, чтобы указанные аналитики не знали, что в развитых рыночных странах, на которые Россию призывают равняться, бюджетные расходы гораздо больше, чем у нас. Но эти аналитики резко атакуют правительство за то, что оно – очень осторожно – вроде бы, пытается исправить этот очевидный перекос.
И трудно себе представить, что эти аналитики начнут так атаковать правительство Фрадкова без какой-то внятной – властной же – "отмашки". Не те это люди, не те структуры, чтобы так рисковать. Так в чем же тогда состоит их игра?
Для большей ясности еще раз подчеркнем, что показатель расходов консолидированного бюджета по странам ОЭСР, то есть по нынешним наиболее развитым (и "наиболее рыночным") государствам, в последние годы составляет – при всех тамошних либеральных лозунгах насчет ухода государства из экономики – в среднем около 43% ВВП. Это чуть ли не вдвое больше, чем в нас. А Россия по уровню расходов бюджета попадает в компанию некоторых слаборазвитых стран – "сырьевых экспортеров".
Так что дело вовсе не в каких-то чрезмерно больших российских бюджетных непроцентных расходах. Это – явная ложь. Дело в том, что экономика России, в своем нынешнем убогом и малоуправляемом состоянии, действительно весьма уязвима в отношении монетарной инфляции.
То есть и при поступлении в нее огромных денег – выползти из группы слаборазвитых стран она не может. Между тем, власть нам говорила (и очень долго), что все дело именно в деньгах, которых России остро не хватает. Именно сейчас впору спросить: ну, есть деньги, есть много денег, – и что? Где результат?
Однако частная проблема, о которой говорят в своем письме аналитики, действительно существует. Так называемая "социальная политика", провозглашенная президентом с подачи кабмина, выраженная новыми бюджетными проектировками и сосредоточенная исключительно в сфере развития "инфраструктуры потребления", – может вправду разогнать в России, обладающей нынешними свойствами хозяйственно-экономической системы ("в современных условиях", если пользоваться словами президента), серьезную монетарную инфляцию.
Но это, еще раз повторим, значит лишь одно. Это значит, что надо менять стратегию и хозяйственно-экономическую систему. То есть эти самые негодные "современные условия"!
К этим соображениям нужно добавить еще и то обстоятельство, что заявленные в бюджете социально-популистские расходы вполне могут оказаться частично неисполнимы.
Это относится, в первую очередь, к "бедным" субъектам федерации, которым просто неоткуда взять для этого деньги. Например, к республикам Северного Кавказа и ряду областей Сибири.