Другими словами, пора предметно, без лишних эмоций, обсудить перспективу создания Государства Сибирь. Название, конечно, условное, для удобства использования. На самом же деле могут быть и Сибирская Республика, и Федерация Сибири и Дальнего Востока, и Сибирский Союз, и другие варианты. Главное, что речь идет о государственном самоопределении восточных районов Российской Федерации.
Кому-то подобная перспектива покажется недопустимой или излишне радикальной. …Возможен и промежуточный вариант – сибирская автономия. Призыв к ее созданию не нов и содержался еще в идеологии сибирского областничества девятнадцатого века. Если же подвижек не будет, могущество России будет прирастать Сибирью, а Сибири по-прежнему будут кидать кости с барского стола, то зачем и кому нужна "территориальная целостность" Российской Федерации? Во всяком случае, не нам, сибирякам…
…Известно, что идея сильна, когда овладевает массами. Бесспорно, сама мысль о государственном отделении от России пока что пугает многих сибиряков. Например, патриотизм часто понимают как упомянутое "сохранение территориальной целостности" Российской Федерации. Но давайте задумаемся, не является ли "целостный" лозунг инструментом сохранения колониального статуса Сибири в составе Московии, способом припугнуть недовольных и оставить все как есть? В сложившейся ситуации куда справедливее лозунг "Сибирь – сибирякам!".
…Еще один предрассудок – страх оказаться с Московией в разных государствах. В течение столетий внутри России созданы прочные, пусть и неравноправные связи. У нас общая экономика, во многом общая история, психология, культура. Пожалуй, это возражение звучит убедительнее других. Но экономическая дискриминация Сибири все же сильнее его, и когда будет осознана широкой общественностью, то наверняка перевесит бытовые опасения.
А как же с ядерным оружием, которое сейчас размещено в Сибири? Это, видимо, один из множества вопросов, которые будут обсуждаться в ходе бракоразводного процесса. Да, существует жесткий режим нераспространения ядерного оружия, и если Московия будет правопреемницей Российской Федерации (или даже сохранит за собой название РФ), то она вправе претендовать на ядерный арсенал Сибири. Но, с другой стороны, ядерный щит стал бы гарантией безопасности Государства Сибирь, что весьма актуально, если учесть малочисленность сибиряков. Это, кстати, и в интересах соседней Московии, которой все равно будет не под силу содержать все боеголовки нынешней РФ".
Так значит, дело все-таки не в одном Соловье? Конечно, про каждого из теоретизирующих можно тоже сказать: "А он-то почему так важен?" Но тогда мы из капкана недоказательности попадаем в капкан избыточной доказательности. Да хоть миллион цитат приводи – тебя по поводу каждой из них будут спрашивать о социальной релевантности высказывания. А доказательность социальной релеватности чем будет измеряться? Бессмысленным бюрократическим (или интеллектуально-бюрократическим) статусом? Реальной связью с реальными элитами? Встанете на путь статусных корреляций – зайдете в тупик. Начнете обсуждать реальные связи? А на каком материале?
Так что настойчивость всех алчущих истины и ждущих "открытых доказательств закрытого" – никогда не может быть удовлетворена до конца. Тут всегда приходится останавливаться в точке некоторой неопределенности. Кого-то это разочарует. Но, увы, альтернатив тут только две: совсем другой формат профессиональной деятельности – или купание в нечистотах конспирологических "окончательных разоблачений".
И каждый выбирает по себе. Тот, кто не выбрал профессию, должен либо погрузиться в конспирологические нечистоты, либо дойти до некой точки относительной определенности. Или минимальной неопределенности – как хотите. В любом случае, снизить энтропию, но не до нуля. Вывести себя за рамки абсолютного лохотрона – но при этом остаться на территории недовыясненного и недосказанного.
Мы дошли в рассмотрении теоретизирований до точки, в которой надо остановиться. Другие теоретизирования дают нам возможность ретроспективного взгляда на, так сказать, "соловьиные интеллектуальные трели".
И нам придется признать, что эти трели являются по своей сути не бредом частного лица, а вполне репрезентативным политическим документом определенных, причем вовсе не маргинальных, сил.
В чем содержание репрезентации? Не заказа, не инспирации, а репрезентации? Что Соловей уловил и отразил в своих "трансгрессивных имплицитных ментальных репрезентациях"? Он уловил и отразил нечто, исходящее от этих сил. Для меня это смрад. Для кого-то – упоительное амбре.
В любом случае, пора готовиться к встрече с этими силами. Готовы ли мы к ней? Ведь речь идет о встрече с иными героями деструкции, нежели привычно ненавидимые господа либералы.
Если нет такой готовности, лучше перестать заниматься политикой. И благоразумно войти в число тех, кому Горбачев-фонд будет выдавать кокошники и компьютеры для "этнической трансгрессивной идентификации в шоу-резервации "а ля Русь".
Остаетесь в политическом поле и настаиваете на встрече? Пожалуйста!
Часть десятая. От Соловья и Ко к Байгушеву. От теоретиков – к операторам
Книга Александра Байгушева "Русский орден внутри КПСС" начинается словами: "Одна встреча во многом определила мои взгляды и мою борьбу". И тут же следует пояснение:
"В далекой моей молодости, в середине 60-х годов, когда меня молодым человеком профессионалы готовили на случай возможных нелегальных вояжей на Запад, со мной стала индивидуально заниматься дочка знаменитого Михаила Владимировича Родзянко. Старая, но еще поразительно красивая дама проживала в Швейцарии. Однако регулярно наведывалась в Москву, где в КГБ и АПН натаскивала будущих ряженых "немцев", не столько даже оттачивая на характерный беспроигрышный диалект во владении языком, сколько нажимая, чтобы не засыпаться, на манеру держаться в обществе, характерные бытовые детали, манеру есть и прочее, прочее.
Аристократическую даму расположило ко мне мое прохоровское происхождение (по матери). Дед мой, в молодости знакомец ее отца Родзянко, мне тоже кое-что успел порассказать. И, найдя кровно интересующую обоих нас проблему, мы с ней в наши "выходы в общество" – на концерты и выставки, в театры и рестораны по линии Интуриста, смешиваясь с немецкими туристами и практикуясь в немецком, – часами тайно беседовали на тему, исчезнет ли русская нация?"
Дальше – апелляция к Кожинову, которого его учитель Бахтин впервые индоктринировал в стратегический концептуальный антисемитизм. До того Кожинов был невинен и считал антисемитизм неприличным. Но Бахтин поведал ему о многом, показал непубликуемые отрывки из классиков. 50 купюр по еврейскому вопросу только в сочинениях Толстого. И Кожинов признался, что Бахтин перевернул его жизнь, открыл для него тему еврейского заговора. "Это открытие было для меня колоссальным переломом. В то время не было человека в мире, который мог вот так меня изменить. Мне до этого казалось, что сказать что-нибудь критическое об евреях значило проявить себя как человека неинтеллигентного."
Насчет Бахтина все интересно, но в другом смысле. В том смысле, что уже не раз говорилось (и не опровергалось), что Бахтина привез в Москву лично Юрий Владимирович Андропов.
Об этом говорит Евгений Киселев в своем юбилейном фильме об Андропове, показанном 15 июня 1999 года, а затем 15 июня 2004 года: "То ли из личных симпатий, а то ли из высших политических соображений, Андропов помог не только Юрию Любимову, но и, например, драматургу Михаилу Шатрову… Поддерживал "Литературку". Помог вернуться в Москву из ссылки выдающемуся литературоведу Михаилу Бахтину".
Но о том же говорит и Александр Хинштейн – день в день с показом юбилейного фильма об Андропове ("Московский комсомолец" от 15 июня 1999 года):
"…Именно Андропов …вернул в Москву из ссылки великого философа и литературоведа Бахтина".
Такое возвращение философа и литературоведа по личному решению шефа КГБ должно иметь мотивировку, соразмерную личности шефа КГБ. Я исхожу из рациональной целевой мотивировки. Кем бы ни был Андропов, у меня нет оснований сомневаться в масштабе его личности. И, соответственно, я полагаю, что не бытовые, не частные мотивировки (дети попросили, знакомые похлопотали…) руководили его поведением.