Я первым пришел на Габер. Смеркалось. Было тихо. Я сел поближе к берегу и попросил официанта накрыть стол свежей белой скатертью.
В противоположной части ресторана на возвышении всегда играл военный оркестр под руководством известного в новом городе капельмейстера. Как только капельмейстер появлялся на сцене, музыканты тотчас вставали, а публика аплодировала… После этого оркестр начинал греметь, а маэстро плавно дирижировал. Когда бы я ни приходил сюда, здесь неизменно звучал «Дунайский вальс».
Едва я устроился на берегу озера, как внизу, на аллее, показался Иванчо с висящим через плечо на ремне аккордеоном. В руках у него была бутыль с вином и корзина с продуктами. Следом за Иванчо вышагивало все его семейство — Гергана, двое детей и племянница, приехавшая в гости из села и жившая у них уже целый месяц. В доме Иванчо всегда гостил кто-нибудь из села. Родственники привозили бутыль вина, вареную курицу, несколько караваев сдобного белого хлеба и застревали в гостях на две-три недели. А ко всему прочему еще и критиковали Иванчо за то, что он совсем забыл свой родной край. Сейчас эта племянница притащилась сюда.
Как только они пришли, поднялся невообразимый гвалт. Мы соединили вместе два стола, чтоб можно было уместиться всем, и место для трапезы было готово. К моему удовлетворению, племянница оказалась молчаливой и необщительной, будто ее вовсе ничего не интересовало. Она лишь посматривала на обнаженную богиню в озере и стыдливо опускала глаза. От Иванчо я узнал, что через неделю собирается приехать и ее отец, чтобы повидаться с братом.
Иванчо поставил бутыль и корзинку, снял с плеча аккордеон и быстро распорядился разложить все на столах, пока не пришел Векилов с карпами. В это время на эстраде появились музыканты и начали готовить свои инструменты. Началось веселье. Гергана расставила тарелки, и Иванчо подал мне стакан вина — для дегустации. Вскоре весь ресторан заполнился народом. Приехала даже какая-то шахтерская бригада и заняла целую террасу. Они давали ужин в честь отличников бригады.
Наконец появился и Векилов. Мы упрекнули его за опоздание, но он тут же обезоружил нас, сказав, что карпов уже отдал повару и сейчас они жарятся на сковородке. Мы великодушно простили его.
Дети и племянница Иванчо уселись на одном конце нашего стола, а мы, взрослые, расположились посередине. Иванчо время от времени посматривал на своих чумачат и советовал им вести себя прилично и не чавкать во время еды.
— Да будет тебе болтать впустую! — толкала его под столом Гергана. — Смотри лучше за собой и не роняй пепел с сигареты на пол. Для чего тут пепельницы поставили? Наверное, для того, чтоб в них пепел стряхивать!
— Ты права, пепельницы нужны именно для этого!
— Милена, оставь в покое аккордеон?.. Когда играет оркестр, пусть он лежит на месте! — приказала Гергана дочери.
— Только во время пауз будем играть на аккордеоне, — сказал Иванчо, — а сейчас ни звука! Ясно тебе или нет? — И он подмигнул девчонке.
Дети рассмеялись, а Гергана нахмурилась:
— Ты плохо их воспитываешь, Иван! Я им делаю замечания, а ты их смешишь.
— Ты права, Гергана. Больше я их смешить не буду… А сейчас давайте-ка выпьем, потому что уже несут рыбу. Ну, товарищ Векилов, хорошо ты это придумал!..
Мы принялись за карпов. Все были довольны. Одна только Гергана нервничала. Ее возмущало поведение Иванчо, Я же сидел и радовался, что в свое время не связал свою судьбу с судьбой этой женщины, и смотрел на Иванчо как на жертву. Однако он был счастлив.
Когда карпы были съедены, Гергана сказала, что детей в племянницу пора отвести домой спать. Иванчо согласился, что уже довольно поздно и чумачатам пора домой. Он стал что-то шептать им на ухо. Гергана отстранила его, кивнула девочкам, и те послушно встали из-за стола.
— Слушаются ее беспрекословно!.. — заулыбался Иванчо. — Она у меня педагог!..
Гергана извинилась и пошла с детьми, наказав Иванчо, чтобы не забыл забрать бутыль и корзинку.
— Не беспокойся, — ответил он. — Все будет исполнено точь-в-точь!
Когда Гергана с дочерьми и племянницей ушла, Иванчо облегченно вздохнул. Взял из корзинки пакет арахисовых орехов и высыпал их на стол.
— Угощайтесь, товарищи, хорошая закуска к вину!.. А женщины пусть себе спят!