Каждое утро ко мне в палату входила русоголовая сестра, чтобы измерить температуру и сказать своим мелодичным голосом: «Доброе утро, люди!» Я был в палате один, но она все равно говорила: «Доброе утро, люди!» — и этим напоминала мне о поэте, моем одногодке, и радовала меня. Я был благодарен ей. Она несла в своих руках жизнь. Я смотрел на ее руки и не мог не порадоваться. Они были мягкие, чистые, белые, словно созданные для того, чтобы приласкать уставших, которым никто до сих пор не говорил: «Доброе утро, люди!» Я благодарил ее и спрашивал, любит ли она поэзию, а она застенчиво улыбалась, потому что прятала толстую тетрадку стихов, которые писала в часы ночного дежурства.
Нынешним утром я не слышал ее приветствия. А может быть, это мне показалось. Впрочем, я видел букетик белых маргариток, набранных на лугу, раскинувшемся за рощей. Траву на нем еще не косили, но пообещали позвать меня, когда будут косить, чтобы я порадовался. Все знали, что я из крестьян. Я любил лежать на свежей, только что скошенной траве, когда вокруг еще шныряли кузнечики и божьи коровки, вспугнутые косарями.
Я не знал, кто собрал эти маргаритки, но мысленно видел белые руки девушки, которая желала, чтобы каждое утро было добрым для людей.
Стоя у раскрытого окна, я наслаждался солнцем. Мне сказали, что сегодня разрешат погулять у фонтанов. Я пойду, набросив на плечи легкий халат, и буду радоваться теплому дню. Я не простыну, не заболею.
Тут я увидел, что по каменной лестнице бежала девушка в белом халате и издали махала мне рукой. В улыбке ее таилось что-то загадочное. Что же такое случилось?
Девушка принесла мне записку и сообщила:
— К вам идут на свидание!
Я пробежал записку глазами и ничего не увидел, кроме имени «Виолета».
— А где же посетительница? — спросил я медсестру.
— Ожидает у входа…
«Посетительница»! Получилось очень глупо, мне даже стало стыдно за себя. Неужели я настолько забыл Виолету, что мог ее так назвать? Я смотрел на записку, не веря своим глазам. Виолета!
Я медленно шел по длинному коридору, и мои руки и ноги становились все тяжелее. Мне тридцать девять… Прекрасный возраст. Мужской возраст. Зрелый возраст.
Я спустился по каменной лестнице, слегка придерживая халат. Сам не желая того, нащупал подбородок, потому что брился вчера, и посмотрелся в зеркало, висевшее в вестибюле на первом этаже. И тут я увидел, что щетина моя отросла. Ну и пусть. В конце концов у меня не было никаких обязанностей перед Виолетой, нас ничто не связывало, кроме старой дружбы, прерванной десять лет назад не по моей вине…
Значит, она не забыла меня. Просто осень и зима, наполненные дождями и туманами, мешали ей найти меня. Теперь пришла весна, первые лучи проснувшегося солнца указали Виолете путь ко мне.
Я прошел через двор, почти не заметив фонтанов. Сегодня их струи взлетали особенно высоко — в честь дня моего рождения. Это здорово! Радость, счастье, даже если они кратковременны, так нужны нам… Я шел по аллее, посыпанной песком, и слышал, как он скрипел у меня под ногами.
Я чувствовал себя абсолютно здоровым. Еще одно рентгеновское исследование — и я покину этот санаторий. Надену свой белый летний костюм и возвращусь в созданный мною, моими руками, в годы моей молодости новый город… Я буду счастлив, здоров, у меня будет новая профессия.
Миновав двор, подошел к железной ограде. Стоя у калитки, с вахтером разговаривала женщина в белом платье. Чуть поодаль я увидел детскую коляску. Мне стало все ясно. Я был в растерянности — подходить или не подходить к женщине с детской коляской. Но Виолета увидела меня и замахала рукой.
— С днем рождения! — закричала она издали.
Я не знал, что ей ответить. Детская коляска смущала меня.
Нажав на железную калитку плечом, я открыл ее с помощью вахтера. Подошел к Виолете, протянул руку.
— Здравствуй, Виолета! Спасибо за то, что пришла! — пробормотал я, не смея взглянуть на коляску.
Виолета протянула мне принесенные цветы и конфеты и показала на коляску:
— Посмотри! Настоящая принцесса!..
Почему, однако, «принцесса»? Ну ладно, пусть будет так. Я взял цветы и конфеты и подошел к коляске. Виолета отбросила кружевное покрывало.
— Посмотри на нее! Правда же принцесса?
— Да, Виолета, — сказал я, покраснев от смущения. — Похожа на тебя.
— Да. Все так говорят.
— Вылитая ты! Как две капли воды.
— Мне тоже так кажется.
Передо мной розовело курносое личико с соской во рту.
— Какая выразительная, правда? — спросила Виолета.
— Да, Виолета.
— Целиком соответствует своему имени.