«Ишь как она водит руками! Как будто колдует. Интересно, а из нее получилась бы ведьма?» – почему-то подумала Соня.
И тут ей в голову неожиданно пришла идея. Она уже проделывала такую штуку с Шахиной в прошлом году. Что ж, эта беседа может оказаться не такой уж и скучной. Соня оживилась, выпрямилась и пристально посмотрела на учительницу. Потом положила руки на парту, сложила пальцы правой руки в щепотку, а другой рукой прикрыла их от посторонних глаз. Теперь, сжимая пальцы в щепотку сильнее или расслабляя их, словно этим движением она прикрывала рот учительницы, не давая словам вылетать наружу, Соня забавлялась, наблюдая, как меняется от этого речь Тамары Петровны.
– Сонечка – очень способная девочка, но дело в том, что у нас с ней возникли разногласия. С первых дней сентября Соня, эээ… ммм… гм… эээ… ммм… ооо… эээ… я ее неоднократно предупреждала, но она, эээ… эээ… ммм… ааа…
Сонина мама с удивлением смотрела на Тамару Петровну, которая продолжала говорить, не замечая, что половину слов просто не выговаривает, а вместо этого «мычит» и «экает». Мама оглянулась на Соню, которая в ответ на ее вопросительный взгляд только с серьезным видом пожала плечами.
– Итак, я надеюсь, что, эээ… ммм… ммм… эээ… да? – спросила учительница и с надеждой посмотрела на маму.
– Что? Простите?.. – переспросила та.
– Я говорю, эээ… ммм… эээ… хм… эээ… Я могу на вас рассчитывать?
– Да… можете… – растерянно ответила мама. Затем, не глядя, пошарила рукой позади себя в поисках дочери. – Тамара Петровна, нам пора идти, у меня маленький ребенок дома… – затараторила мама, жалобно глядя на учительницу.
– Да-да, конечно, – улыбнулась Тамара Петровна и встала, – до свиданья.
Мама схватила Соню за руку и торопливо вышла вместе с ней из кабинета.
– Что это с ней? – спросила мама, когда они вышли из школы.
– Не знаю… – пожала плечами Соня. – С утра была нормальная. Может, за целый день просто устала разговаривать? У нее же шесть уроков сегодня было. Представляешь, что это такое – говорить целых шесть часов?
– Да уж… Какая все-таки трудная работа у учителей… – сочувственно сказала мама. – Я вот только не поняла, зачем она меня в школу-то вызывала?
– Наверное, потому что ты в прошлом году на собрания не приходила, вот она и соскучилась, – предположила Соня, скрывая ухмылку.
– Да? – с сомнением в голосе спросила мама, но поскольку других версий не было, то пришлось довольствоваться этой.
Соня с облегчением выдохнула. Похоже, ее план сработал. Мама ничего не поняла из того, что сказала Тамара Петровна, а учительница высказала все, что хотела, и, выполнив учительский долг, успокоилась. Теперь, если Соня будет продолжать одеваться не по форме, Тамара Петровна просто будет думать, что родители не в силах на нее повлиять, а значит, и вызывать их на беседу бессмысленно.
Так Соня обеспечила себе возможность безнаказанно ходить в той одежде, которую она сама себе выбрала. Со временем, после нескольких замечаний и напоминаний, Тамара Петровна действительно махнула на нее рукой. Она решила, что черный цвет не так привлекает внимание, как, к примеру, красный. К тому же этот цвет не был разбавлен никаким другим, одежда Сони выглядела скромно и неброско, и она не носила украшений. Точнее, ее медальона никто не видел, а колечко выглядело настолько простым, что и за украшение не сходило. Поэтому Тамара Петровна решила, что проще – не замечать Сонино непослушание, чем зря трепать себе нервы…
Глава 2. Царство тьмы
18 октября.
Чувствую в себе силу. Все так, как и говорила Маргарита Тихоновна: всему свое время. Время настало, и я ощущаю, что мне подвластно многое.
Я научилась управлять головной болью. Потребовалось чуть больше месяца и несколько десятков экспериментов, чтоб понять, что она появляется, когда во мне просыпаются такие чувства, как: доброта, жалость, сострадание, забота о ком-то. Все это ненужное и бесполезное. На самом деле лишнее. Эти чувства вызывают лишь жалкий трепет в душе и невыносимую пульсирующую боль в висках. Как только я отказываюсь от них, боль отступает. Я отказалась от друзей. Общение с ними для меня – мучение. Я запираюсь в своей комнате, чтоб как можно меньше общаться с семьей. Как только я беру на руки Саньку, меня пронзает боль и то темное, что живет во мне, напоминает о себе… Я понимаю, что это расплата за то, что моя семья живет, что есть Санька. Если бы я не пошла в мир Найданы, если бы не вступила в бой с Вороном, то ничего не было бы: ни укуса, ни этого перевоплощения, ни головных болей. Но тогда и брат не родился бы. И, как знать, возможно, не было бы и меня… Нет, я не жалею о том, что сделала! И сделала бы это снова… Не могу… Голова опять болит…