Соня выбрала свою судьбу, будучи еще одиннадцатилетним ребенком. Она хорошо помнила то время, когда все три сестры влюбились в Льва Николаевича. Он много играл с ними, заставлял их петь, рассказывал интересные истории. Однажды он приехал к ним в кремлевскую квартиру, чтобы попрощаться перед тем, как отправиться на Севастопольскую войну. Соня и Таня, услышав об этом, «страшно плакали». Это был первый знак юного увлечения, пробудившего жизнь чувств. С этого момента она уже жила с любовью к нему, душу его угадывала инстинктом, хотя чувства еще были абсолютно безымянными. Мечтательная Соня была наполнена этими переживаниями, разбуженными книгами Льва Толстого. Свое призвание она интуитивно видела в том, чтобы быть радом с ним. Для нее замужество явилось продолжением литературного увлечения Толстым. В общем, удача находит людей, подобных Соне, талантливых и любящих. Милая, добрая, мечтательная Соня стремилась понять собственную душу, чтобы разобраться в своих переживаниях и отыскать нужные слова для их точного выражения. Очень полезным для этого оказался дневник.
Тем временем жизнь шла своим чередом. Почти ежедневные прогулки по кремлевскому саду, недельное дежурство по дому, выдача провизии, приготовление чая и кофе для отца. Монотонная повседневность нарушалась только по субботним дням. Соня запомнила эти беспечные посиделки у шипящего самовара в ярко освещенной столовой: на столе котлеты, потом сладкий пирог — непременное субботнее угощение. Потом танцклассы в доме барона Боде, а в их кремлевской квартире журфиксы, литературно — куртуазные игры и безумство веселья. Но самым интересным стали импровизированные сказки в исполнении Николая Толстого или занятия, проводимые «парадным и расчесанным» Львом Николаевичем. Он разучивал с Соней какую‑нибудь роль, решал задачи, делал вместе с тремя сестрами гимнастику и внезапно торопливо прощался, устремляясь во фраке и белом галстуке на великосветский бал. Но, пожалуй, больше всего ей запомнилось, как они с Лизой и Таней накрывали стол для любимого гостя, прибывшего в военном мундире из Севастополя. Но даже в этой радости Соня умела найти грусть. Не случайно Андрей Евстафьевич не раз восклицал: «Бедная Сонюшка никогда не будет счастлива вполне!», потому что она была обделена завидным даром своей младшей сестры Тани, находившей веселье повсюду. Эту Сонину странность тонко подметила ее младшая сестра: «Соня была здоровая, румяная девочка с темно — карими большими глазами и темной косой. Она имела очень живой характер с легким оттенком сентиментальности, которая легко переходила в грусть. Она не отдавалась полному веселью или счастью, чем баловала ее юная жизнь и первые годы замужества. Она как будто не доверяла счастью, не умела его взять и весело пользоваться им. Ей все казалось, что сейчас что‑нибудь помешает ей или что‑нибудь другое должно прийти, чтобы счастье было полное». Эта черта Сониного характера впоследствии стала доминирующей и многое осложнила в ее жизни. Сочетание веселья с вечно грустным взором, в конце концов, привело ее к трагическому финалу. Но присущее младшей сестре Тане умение радоваться жизни она очень ценила, с печалью заметив однажды: «И видна ты с этим удивительным, завидным даром находить веселье во всем и во всех; не то что я, которая, напротив, и в веселье умеет найти грустное».
Глава IV. На пороге любви
Соня родилась 22 августа 1844 года и прожила несколько жизней, в которых многие события не раз повторялись.
Вот она стоит на пороге любви, пока еще мало изведанной и стихийной. Ее душа жаждет постичь другую душу, и поэтому ее прежняя кремлевская жизнь должна уступить место совсем иной, еще такой непривычной. Ее мистерия любви началась давно, но сначала была придуманной, условно — поэтической. Теперь пришло время, когда ураган любви закружил ее в своем вихре.
Она вспоминала, как это начиналось, как он в Ясной Поляне стелил ей постель, как развертывал простыню, и что она при этом чувствовала, испытывая неловкость и вместе с тем что‑то приятно — интимное, невыговариваемое было в этом общем приготовлении яснополянского девичьего ночлега. Вспоминала и о внезапном, но так ожидаемом ею объяснении в любви с помощью начальных букв, написанных им мелком на ломберном столике 28 августа 1862 года в день его рождения: «Вот, — сказал он и написал начальные буквы…» Она легко прочитала слова, потому что уже предчувствовала их заранее, слилась с их автором душой еще задолго до этого объяснения, когда она была маленькой девочкой, а он был уже известным писателем, веселым и шумным. Бывая в Москве, он обязательно посещал Берсов, с его визитами так многое связывалось: вот он радостно сообщает о том, что продал Каткову за тысячу рублей своих «Казаков», а она горько плачет, прослышав о проигрыше этих денег в китайский бильярд. Или приводит к ним Афанасия Фета, который одаривает всех комплиментами: папа он называет «обходительным стариком», мама — «красивой, величавой брюнеткой», а трех сестер — «безукоризненно скромными девицами». Визиты Толстого в их дом породили ложный взгляд на его отношения с Лизой, ее старшей сестрой: вся Москва в то время решила, что он женится именно на ней, и Лиза поверила и полюбила его за это. Соня помнила, как старшая сестра страдала от того, что он, кроме разговоров с ней о литературе, ни на что более не намекал, и как она была поэтому «красиво несчастлива». Лёвочка потом вспоминал, что Лиза соблазняла, а Соня трогала боязнью.