Драма «Борьба за счастье» [67, с. 382—484] написана совместно с А.-Ш. Леффлер. Ковалевской принадлежит основная идея драмы, ее сюжет, характеры действующих в ней лиц. Она рассказывала Анне-Шарлотте ход действия, и та уходила в свою комнату и там писала.
Пьеса состоит из двух частей, двух драм: «Как это было», когда люди следовали не велениям сердца, а установившимся обычаям и предрассудкам своей среды, и «Как это могло бы быть» — в противном случае.
Краткое содержание первой пьесы таково. Талантливый молодой инженер Карл работает над созданием машины, которая облегчит труд рабочих, но вместе с тем может сократить их численность на фабрике, принадлежащей молодой наследнице этой фабрики Алисе. Умирает отец Карла, и на руках последнего оказывается семья, которую он должен поддерживать. Карл и Алиса любят друг друга, но он не смеет сделать ей предложение, и она, по настоянию родственников, выходит замуж за двоюродного брата Яльмара и сохраняет за семьей свое родовое имение. Но Яльмар любит другую и после тяжелых переживаний кончает с собой. Во второй драме Алиса находит в себе силы порвать с Яльмаром. Свой капитал она обращает на развитие фабрики, обещает волнующимся рабочим, боящимся сокращений, никого из них не увольнять, но ввести их в члены акционерного общества фабрики, так что они будут получать с нее доходы.
При всей наивности решения рабочего вопроса драма имела значение как одна из первых пьес, в которой выведены на сцену рабочие. Она ставилась в Швеции и в Москве (только вторая часть), в театре Корша [216].
Интересны размышления Ковалевской по поводу основной идеи драмы. Она говорила Анне-Шарлотте: «Кому не приходилось в жизни раскаиваться в важном необдуманном шаге и кто не раз желал начать жизнь сызнова?» [96, с. 215]. Она стремилась объяснять все явления жизни научным образом и проводила сравнение
211
с задачей Пуанкаре о кривых, определяемых дифференциальными уравнениями: у них могут встречаться критические точки, в которых кривые пересекаются, и тогда приходится по каким-то дополнительным условиям выбирать дальнейший путь по одной из этих кривых. Так и в жизни людей, думала Ковалевская, их поступки заранее предопределены, но могут появляться такие моменты, когда представляются различные возможности для выбора пути, от которого зависит дальнейшая жизнь.
Нужно заметить, что в героине пьесы Алисе Ковалевская обрисовала себя, а у других действующих лиц есть черты знакомых и близких ей людей из научного мира.
Г. Миттаг-Леффлер был недоволен затеей Сони и Анны-Шарлотты: писание драмы, которым обе женщины занимались с увлечением, мешало математической работе Ковалевской. Он подверг пьесу критике, когда ему дали прочитать первую ее часть. Софья Васильевна ответила на критику письмом:
[апрель 1887]
Дорогой г-н Миттаг-Леффлер,
Вчера я получила рукопись [первой пьесы] 4 и очень благодарна Вам за подробные примечания, которые Вы к ней добавили. Прежде всего признаюсь Вам, что ни Анна-Ш[арлотта], ни я не могли противостоять желанию прочитать их вместе, прежде чем она окончит вторую пьесу. В настоящий момент она опять так полна энтузиазма к нашему новому детищу, что, по моему мнению, маленький душ холодной критики не представляет большой опасности. И кроме того, я всегда замечала, что всякое событие, как бы ужасно оно ни было, никогда не бывает столь ужасным, как ожидание его. Раз Анна-Шарлотта знала, что Вы не одобряете пашей пьесы, было бы гораздо лучше, чтобы она немедленно узнала все наиболее удручающее, что Вы имели сказать по этому поводу. Действительно, совершенно невозможно,— зная, что в двух шагах от меня находится нечто, что меня интересует, и что мне стоит только протянуть руку, чтобы его взять,— воспротивиться этому желанию из осторожности.
Я, со своей стороны, не была бы откровенной, если бы не призналась Вам, что мне очень горько, что наш бедный маленький первенец встретил так мало снисхождения в Ваших глазах. Но должна признь. ься, что во многих отношениях я принуждена согласиться с Вами и некоторые из Ваших замечаний кажутся мне очень справедливыми. В первый момент я очень удивилась тому, что Вы так мало поняли характер Карла; но получше поразмыслив, я нашла это вполне естественным. Я думаю, что это происходит от того, что мы жили в столь различной среде. Я, с своей стороны, столько видела таких «Карлов» и так близко изучила их, что не могу не считать его хорошо схваченным типом. Вы забываете, что он как раз