Признаюсь Вам откровенно, что последнее время я несколько пренебрегала своими общественными обязанностями. Но сегодня Ковалевский уехал на 10 дней в Монте-Карло повидать своего больного друга, и я рассчитываю [потеряна страница письма].
Еще одна просьба, дорогой Гёста. Не сможете ли Вы зайти в Гранд-отель и спросить, что сделали с большим сундуком, который следовало переслать Ковалевскому по адресу улица Рени, 78. Ковалевский ошибочно назвал номер. Нужно 78, а не 178, как он сказал. Будьте добры, спросите у метрдотеля, чтобы ou Вам указал агентство, которому была поручена пересылка, и что должен предпринять Ковалевский, чтобы вернуть свои вещи.
Преданная Вам Соня 1515 Ь
Завтра или послезавтра напишу Вам более интересное и более благоразумное письмо. Очень прошу, помогите мне получить отпуск на предстоящий семестр. Сейчас это единственный выход, который дал бы мне время, чтобы успокоить нервы, и избавил от необходимости принять какое-либо решение в данную минуту. Ничего я сейчас не желаю, как получить отпуск [СК 320].
Добрый друг огорчен и готов приложить все усилия, чтобы помочь Соне выйти из ее тяжелого состояния. Он отвечает ей 9 января:
Стокгольм, 9/1—1889
Дорогая Соня!
Я только что получил Ваше письмо. Тороплюсь Вам сказать в ответ на него, что, конечно, я достану Вам отпуск. Раз он Вам требуется, то ясно, что это должно быть сделано. Не хочу скрывать от Вас, что это еще новая и довольно значительная трудность, но у меня сейчас столько забот и неприятностей, что добавить еще одну — это все равно, что добавить новую единицу к +°°. Но для того чтобы дело удалось, я прошу Вас выполнить следующее:
1. Свидетельство должно быть от одного из наиболее известных врачей в Париже, лучше всего, например, от Шарко. Здесь его хорошо знают через Норденсона, который в продолжение нескольких лет жил в Париже. Во всяком случае, надо, чтобы оно было от одного из самых выдающихся невропатологов. Я не сомневаюсь, что Вы сможете получить такое свидетельство.
2. Узнайте через шведское посольство — письмом к г-ну графу Левенгаупту, послу Швеции и Норвегии в Париже,— имеется ли в настоящее время в Париже какой-нибудь шведский или норвежский врач. Напишите ему. После того как Вы получите свидетельство от парижского врача, попросите его посетить Вас и попросите, чтобы и он со своей стороны выдал Вам свидетельство.
3. Никому в Швеции не сообщайте о Вашем намерении взять отпуск, пока я не дам Вам на это разрешения.
Надеюсь, что Вы не сделаете для меня невозможным выхлопотать желаемый Вами отпуск, пренебрегши выполнением этих трех пунктов. Все их ведь так легко выполнить.
Пошлите врачебные свидетельства как можно скорее. Пусть они будут возможно серьезными.
Здесь предполагали встретить Вас большими овациями, но это теперь отпадает. Вы не получили от нас никаких поздравлений ввиду того, что мы хотели отложить их до собрания 13-тп, которое должно было состояться в понедельник. Но тут заболел Левён, и собрание было отложено. Вчера я был у короля. Он говорил о Вас с большим восхищением.
Напишу больше в другой раз. Но если Вы хотите доставить Вашим друзьям, и особенно мне, некоторую радость, то пишите иногда и сообщайте о Вашей жизни и Ваших обстоятельствах.
Сонечка вполне здорова.
Ваш Гёста [МЛ 66].
При этом он прилагает проект ее заявления Правлению Высшей школы об отпуске. Уже 12 января Ковалевская отвечает Миттаг-Леффлеру благодарным и взволнованным письмом.
156
Суббота 12 января 89. Париж Дорогой Гёста!
Только что получила Ваше милое письмо. Как я Вам благодарна за Вашу дружбу. Я, право, считаю ее самым ценным, что мне дала жизнь. И как мне стыдно, что я так мало делаю, чтобы доставить Вам удовольствие и показать Вам, как я ценю эту дружбу. Не сердитесь на меня за это, дорогой Гёста. Я, право, сейчас потеряла голову. Со всех сторон я получаю поздравительные письма и, по странной насмешке судьбы, никогда в своей жизни я не чувствовала себя столь несчастной, как сейчас. Несчастна, как собака, нет, я думаю, что собаки не могут быть так несчастны, как люди, и особенно, как женщины. Я пишу Вам это, дорогой Гёста, чтобы Вы знали, в каком я состоянии. Но я прошу Вас, не говорите об этом никому, даже Сигне. Вы знаете, как меня тяготит сознание, что обо мне говорят. Я, может быть, стану более благоразумной через некоторое время. Приложу для этого все усилия. Я снова начну работать, интересоваться практическими делами и тогда я, естественно, буду всецело ориентироваться на Ваши советы и делать все, что Вам будет угодно. В настоящее время все, что я в состоянии сделать,— это хранить свою печаль при себе, чтобы о моих ошибках поменьше знали в обществе и не очень болтали об этом. За последнюю неделю я получила много приглашений — к Бертрану (граф Л. [шведский посланник во Франции.— П. К.] сказал мне, что он подробно описал этот обед в письме в Стокгольм и что он написал Вам, чтобы Вы ознакомились с этим письмом). Затем к Менабреа, к графу Левенгаупту, где была в обществе принца Евгения, и т. д. и т. д. Но я слишком печальна сегодня, чтобы подробно описать Вам эти обеды. Сделаю это в другой раз. Возвращаясь домой, я только и делаю, что хожу по комнате. Страдаю бессонницей, нет аппетита, нервная система в ужасном состоянии. Сейчас я даже не в состоянии похлопотать об отпуске. Решусь на это, вероятно, на следующей неделе.