— Я задел тебя?
— Конечно! Скажу тебе по секрету: ты говорил весьма обидные вещи сегодня ночью.
— Прости. Я, наверное, просто слишком долго не общался с девушками…
— Да прекрати ты! Почему ты только и делаешь, что просишь прощения? — нервно рассмеялась Рей.
Холод пробрал ее до костей, заставив задрожать всем телом, и она хотела скрыть это любым возможным способом, поэтому, пожалуй, слишком сильно затрясла плечами.
Рей повернулась и столкнулась взглядом с Джедайтом. Его светлые бирюзовые глаза были очень печальны, и Рей сложно было понять, что стало причиной этого выражения — она сама, их общие ночные злоключения, разбитый красный “субару” и расколотая почти пополам бетонная тумба?
— Потому что я больше не хочу ссориться, — вздохнул он. — Это приводит только к неприятностям.
Рей хмыкнула.
— Тогда ты обратился не по адресу. Я вечно со всеми ссорюсь – это, очевидно, цель всей моей жизни.
Он даже не улыбнулся на ее натужную шутку, только поджал на секунду губы.
— Я, вообще-то, серьезно.
— Знаю, — едва слышно выдохнула Рей. — Я тоже этого не хочу.
Она снова облокотилась на крыло автомобиля и подняла глаза к светло-голубому небу, нежному, словно лепестки фиалок, и полному предвкушения безмятежного теплого денька.
Вокруг них простиралась промышленная зона; завод напротив уже выбрасывал из труб густой серый дым, впереди, насколько хватало глаз, тянулась только прямая дорога, и лишь одиноко стоящая посреди этой городской пустыни автобусная остановка напоминала о том, что люди еще помнят про это место. Их было слишком мало — утренних прохожих, но каждый, кто шел мимо хмурого сутулящегося парня и девушки, сжимающей бесполезный телефон, считал своим долгом остановиться и спросить, все ли у них в порядке.
Когда Рей услышала этот вопрос в пятый раз, она была готова высказать чересчур заботливой пожилой женщине все, что именно, по ее мнению, было не в порядке.
Но ее опередил Джед.
— С нами все в порядке, спасибо.
— Может, стоит вызвать полицию? — поинтересовалась прохожая, любопытно разглядывая смятый бампер и, очевидно, запоминая детали для последующего пересказа коллегам и семье.
— Не нужно, мы уже вызвали, — Рей фальшиво улыбнулась, помахав рукой с зажатым в ней телефоном.
Женщина покачала головой, посетовала еще немного на глупую молодежь, что носится по дорогам, не глядя, и отправилась дальше к заводу.
— Ты позвонила в полицию? — удивился Джедайт.
Рей покачала головой.
— Нет, конечно. Просто хотела, чтобы она поскорее отстала.
— Вот как. Но нам и впрямь стоит позвонить.
Джедайт вытащил руки из карманов и тут же запустил их волосы, взлохмачивая и без того растрепанную прическу. Рей наблюдала за тем, как он приводит себя в еще больший беспорядок, и не могла оторвать взгляда от светлых бликов на его вьющихся волосах.
Пальцы сильнее сжались вокруг ставшего уже горячим мобильника, но решительности ей это не прибавило.
Рей было страшно — настолько, что даже нескончаемые пререкания с Джедайтом потеряли всю свою остроту. Она была настолько близка к отчаянью, что хотела уже попросить у него смелости, узнать, как он сумел унять своих внутренних демонов и сделать то, что должен.
Потому что, очевидно, Джедайт был куда храбрее самой Рей.
Она не хотела думать, чем им грозит то, что они разбили машину Мамору. И дело было не в самом хозяине автомобиля — Рей не сомневалась, что Мамору, даже если и разозлится на них, не превратит произошедшее в катастрофу и уже через несколько минут станет интересоваться состоянием не машины, а своих друзей.
Но Джед прав — они повредили городскую собственность и должны вызвать полицию, объяснить произошедшее, что неминуемо повлечет за собой только больше вопросов и проблем. Их заберут в участок до тех пор, пока не выяснят, что автомобиль им не принадлежит, и станут заполнять бесчисленное количество бумаг и совершать сотни звонков, и все это время будут допрашивать, как будто это что-то изменит…
О свадьбе можно будет забыть.
Если только Рей не откроет вдруг в себе внезапный источник бесстрашия.
— Я хотела позвонить, — виновато начала она, — но мой телефон разрядился…
Джедайт посмотрел на телефон Рей, лежавший на раскрытой ладони, и без единого слова достал из кармана свой мобильник.
— Вот черт, — пробормотал он, когда нажал кнопки разблокировки.
— В чем дело?
Он молча повернул к ней экран, на котором высветилось пятнадцать непринятых вызовов от Мамору Чиба. Рей глубоко вдохнула, чтобы немного унять сердцебиение.
— Он убьет нас, — покачала она головой.
Джед исподлобья бросил на нее один из тех странных взглядов, которые никак не поддавались расшифровке.
— Я разберусь с этим, — уверенно произнес он, сбрасывая уведомления.
Рей поняла что, несмотря на все еще холодный ветер, ей становится теплее. Уже давно никто не снимал с ее плеч груза ответственности, не позволял побыть маленькой и беззащитной, не забирал себе все ее проблемы. Было несколько неуютно от того, что таким человеком оказался едва знакомый ей друг Мамору, но не испытывать к Джедайту внезапного прилива благодарности от этого она не могла.
И тогда, наблюдая за тем, как сосредоточенно он хмурил брови и кусал губы, пока искал выход из сложившейся ситуации, Рей поняла, что нашла тот источник решимости, которого ей не хватало раньше.
— Джед… — он вопросительно хмыкнул, — я могу взять телефон? Я все-таки позвоню.
— В полицию?
— Нет. Отцу.
Звуки вокруг них, казалось, совершенно смолкли после того, как это было произнесено. К горлу Рей подступил ком, как будто ее организм желал изгнать любое воспоминание об этом слове, но она упрямо сжала губы и продолжала смотреть на удивленное лицо Джеда.
Пожалуйста, только не дай мне времени передумать!
Он вновь словно услышал ее мысли и без единого слова протянул мобильник. Рей выхватила телефон, неосторожно задев пальцами ремешок часов на его запястье, и принялась лихорадочно набирать смутно знакомый номер.
Но на пятой цифре она запнулась.
Что дальше? Пятерка? Или тройка?
Пальцы затряслись от внезапной паники. Она так долго собиралась, так готовилась, ощущала себя едва ли не героиней, а теперь все это оказывается зря?
Как у нее раньше получалось быть такой самоуверенной, если в самый необходимый момент она подвела саму себя?
Рей сглотнула непрошеные слезы и слепо уставилась на уже набранные цифры, стараясь понять, выглядят ли они знакомо.
Тройка?
Или пятерка?
— Рей…
Она подняла голову и вдруг обнаружила, что Джед стоит ближе, чем до этого, и протягивает ей руку. Рей вопросительно подняла брови, заставив его едва заметно покраснеть.
— Ты поддержала меня дома у Тетис. Теперь моя очередь.
Рей не сдержала улыбки и прежде, чем он успел бы передумать, вцепилась в его холодную ладонь. Джед опустил руку. Теперь они стояли на обочине у разбитой машины, словно образцовая парочка из парка аттракционов.
Рей крепко зажмурилась и стала водить большим пальцем над кнопками телефона в надежде на мышечную память.
Тройка, вдруг вспыхнуло в ее голове.
Тройка!
Она ткнула в кнопку и торопливо набрала оставшийся номер, пока ее мозг не решил забыть еще что-нибудь необходимо важное.
Напоследок глубоко вздохнув, Рей прижала телефон к уху и стала вслушиваться в мерные гудки. Каждая секунда без ответа заставляла ее дрожать еще сильнее, рождая сильнейшие приступы неуверенности и желание тут же, немедленно завершить звонок и пустить все на самотек. Вместо этого Рей, закрыв глаза, сделала шаг вперед и уткнулась лбом в ключицы Джедайта.
Она услышала его прерывистый вздох над ухом и втянула носом едва уловимый теплый аромат парфюма.
И в этот момент в трубке послышался раздраженный голос отца, и ей пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы произнести:
— Привет, пап. Это Рей.
Когда отец прибыл, Рей все еще находилась в крепких объятьях Джеда и все также прерывисто дышала ему в воротник рубашки, пытаясь подготовиться к предстоящей встрече. Она отвлеклась от тревожных мыслей лишь однажды — когда Джедайт зашевелился и обнял ее свободной рукой за талию. Рей подумала, что еще пару часов назад за такие вольности он мог бы получить пощечину, но сейчас совсем не хотелось попусту возмущаться. От него исходило умиротворяющее тепло, а рубашка пахла очень приятно, чем-то спокойным и домашним, вроде ванили и яблок. Кроме того, почему-то гораздо лучше думалось, когда его пальцы неуверенно поглаживали ее спину. Да и прохожие, неверно оценивая интимность их позы, больше не рвались вступить в разговор.