— Не смей меня толкать! Я тебе не Куська, я тебе тетя, вот!
— А ты не кусай своего принца, вот!
Логейн подмигнул Алистеру: тот беззвучно смеялся, а Нат Хоу сокрушенно качал головой, глядя в проход между стеллажей.
— Ладно. Только в этот раз никаких орлейских послов, Альс.
— И никаких орлейских невест, никаких вообще невест! — в тон Логейну добавил Нат и наморщил длинный нос. — Хватит с меня подвигов.
Логейн и Алистер дружно рассмеялись, припомнив ошалелого, едва держащегося на ногах после «подвига во благо Ферелдена и Серых Стражей» Натаниэля.
— Ура-а! Мы остаемся! Папа, Дункан обещал мне утиную охоту, и пострелять из лука, и еще щенка!.. — заверещало рыжее мелкое чудо, карабкаясь к Логейну на колени. Чуду было восемь, и чудо было все в маму.
Второе чудо, белобрысое, вышло из-за стеллажей спокойно и важно, вот прямо тебе будущий король. Образ портил лишь поцарапанный нос, да растрепанные вихры, в точности как у августейшего папы, и хитрющие глаза — как у деда, который Мерик.
— А вы, деда Ло, обещали поиграть со мной в шахматы, — сказало чудо степенно и сунуло нос в его кружку.
— Две недели, Альс, — буркнул Логейн, залпом допивая все, что осталось, и потрепал внука по макушке. — И сказку про Архидемона рассказываешь сам.
Оба чуда, рыжее и белобрысое, оставив в покое его кружку, устремились к Алистеру. Влезли к его величеству на колени, пихаясь и сердито выясняя, кто кому тетя, а кто кому будущий король. И приготовились слушать.
Что ж, эту сказку Логейн любил послушать и сам. Особенно — в тихий весенний день, с кружечкой рябиновой наливки, вместе с не такими уж старыми, но — друзьями.