Только оказавшись на главном шоссе, я успокоилась и даже задремала.
Проснулась от резкого торможения.
— Дункан, ты что творишь, можно...
Но договорить я не смогла. Дорога впереди была перекрыта, рядом военных с автоматами наготове.
— Черт. Мы не можем сдать назад и поехать другой дорогой?
— Думаю они перекрыли и там.
Я посмотрела в окно, рядом остановился Гидеон. На мой немой вопрос мне ответили пожатием плеч.
Военные начали приближаться.
Я обернулась и посмотрела на Валентайн. Она кивнула и достала из сумки шприц. Мы накануне вечером продумали план на этот случай, о котором знала лишь, я, Вал и Гидеон. Я взяла шприц и вышла с машины. Это единственный шанс спасти всех.
— Остановитесь, и дайте моим друзьям проехать. Если они не проедут, я вколю себе пять миллиграммов тиопентал натрия. И через две минуты я умру.
Военные остановились, но не освободили дорогу.
Я открыла колпачок и вставила иглу себе в вену левой руки.
— Считаю до трёх. Раз.
Луна начала что-то кричать и пытаться выйти из машины. Но как мы договорились с Гидеоном, он заблокировал все двери. Дункан вышел из машины.
— Леа, остановись, это не выход.
— Дункан не подходи, сядь в машину и как только вам откроют дорогу, езжай как можно быстрее.
— Леа...
— Дункан пожалуйста, доверься мне. Два!
Луна уже плакала и молотила Гидеона, чтобы тот выпустил ее, он смотрел прямо перед собой в таком напряжении, что оно чувствовалось даже мне.
— Леа, не делай этого.
— Дункан, если вы сейчас уедете, у вас будет возможность меня спасти. Пожалуйста вернись в машину. Три.
Я ввела один миллиграмм. И почувствовала лёгкую слабость и облокотилась на машину Гидеона.
— Я ввела один миллиграмм, если вы не пропустите их, я вколю остальное, я не шучу.
Вся надежда на то, что я для них достаточно важна. Этот препарат используют для смертных казней. В правильной дозировке это обычный наркоз, но стоит ввести больше чем нужно, тело перестает функционировать, и когда лёгкие перестанут работать, я просто усну и умру от удушья.
Дункан наконец-то сел в машину.
Я уже собиралась ввести ещё миллиграмм, когда военные начали расступаться.
Как только было достаточно места, Гидеон поехал, стремительно набирая скорость. Дункан бросил на меня последний взгляд и поехал следом.
У меня на шее была рация.
— Как только мне сообщат, что они достаточно далеко уехали, я отпущу шприц.
Стоять было уже сложно, и я спустилась на асфальт.
Через двадцать минут Гидеон сообщил что они достаточно далеко. И скоро будут в безопасности.
Все это время, я боролась с организмом, который готов был лечь и крепко поспать. Как только я услышала его слова, я вынула иглу и отбросила шприц в сторону. У меня не осталось больше сил сопротивляться. Я расслабилась, и дала темноте поглотить себя.
Очнулась я в белой комнате, без окон и с одной лишь дверью. Все вокруг было мягкое и безопасное.
Я всегда думала, что в таких комнатах держат психов в лечебницах.
У меня даже промелькнула мысль, что я в психушке. А все пережитое недавно плод моего воображения. Но нащупав свой немаленький живот, я поняла, что все было на самом деле.
А держали меня в этой комнате, неверное чтобы я не навредила себе и ребенку.
Лежала я прямо на полу, очень мягком полу. Было чувство что пол, это одна большая кровать. Кроме одеяла и подушек, в комнате ничего не было.
Я не знала, сколько я спала. После того как я проснулась, прошло как мне казалось много времени, но ко мне так никто и не пришел. И я даже ещё раз уснула.
Когда проснулась, нашла у двери бутылку воды и бутерброды на одноразовой тарелке.
— Лучшее что вы можете предложить беременное девушке?
Я закатила глаза и взяла один из бутербродов.
Так было, наверное, несколько дней. Я точно не знаю. Было не понятно, я много спала, и пока я спала мне кто-то приносил еду, я ела, долго лежала и смотрела в потолок, думая о разных вещах. Придумала даже имя малышу, Кай.
В очередной раз проснулась от боли.
На моём лице выступили капли пота, я сжала зубы и кулаки от боли. Когда боль утихла, я прокричала:
— Эй, кто ни будь, кажется, я рожаю. Мне должен кто-то помочь.
Я откинула одеяло в сторону. Оно промокло от пота, и мне становилось холодно.
Было так больно, что я закричала, и по моим щекам потекли слезы. Вдруг боль изменилась, она стала постоянной. Мне казалось, что я ни за что не вытерплю. Мне с трудом дышалось.
Что говорят в таких ситуациях, дыши и тужься. Ну что попробуем.
Но получалось плохо.
Мой живот начал сокращаться в агонии, а я испытыла такую боль, будто тысячи раскаленных добела ножей вонзились в меня.