Какого черта я намеревался сделать? Я же не могу убить своего отца. Это неправильно. И я знаю это, но, тем не менее, почти так и сделал. Чисто инстинктивно. Меня охватила безудержная ярость, я даже не успел здраво обо всем подумать. Что это говорит обо мне? Что я превращаюсь в него? Я готов убить, даже не задумавшись?
Мне необходимо остановиться. Я не мой отец, и не стану им. Нельзя допустить, чтобы его действия диктовали мои. Он знал, что делает, рассказывая Рэйчел. Он знал, что это меня спровоцирует, и, может быть, он думал, что я приду за ним. Может, он этого хотел. Может быть, он хотел посмотреть, как далеко сможет подтолкнуть меня, прежде чем я перейду границу и сделаю что-то ужасное.
Я не покупаюсь на его приманку. Я в бешенстве по поводу того, что он сделал, но я решу все по-другому. И найду способ исправить нанесенный им ущерб.
Я еду, пока не добираюсь до стрельбища. Всегда приезжаю сюда на тренировку, но не последние несколько недель, у меня не было времени. Но сейчас все иначе. Я чувствую, что мне необходимо во что–то пострелять.
Около часа, многократно стреляя в цель, я воображаю, что она - мой отец. И это прекрасно. Я никогда в своей жизни не стрелял с большим удовольствием.
Когда я ухожу, то чувствую себя более спокойным, но до сих пор не знаю, что мне делать с Рэйчел. Я не могу приехать к ней, пока у меня не будет четкого плана. Я должен выяснить, что ей сказать.
Еду в офис Джека, но, когда там узнаю, что он дома, направляюсь туда, и подъезжая, то понимаю, что забыл позвонить и предупредить о моем приезде.
— Ты зачастил, Пирс, — сердится он, открывая дверь. — У меня есть своя жизнь, знаешь ли.
Час дня, а Джек в халате.
Я прохожу внутрь.
— Да, я прошу прощения, но ситуация чрезвычайная.
— Тебе же лучше, если кто–то умер, потому что я был…
— Джек, тащи свою задницу сюда и развяжи меня, — сверху доносится голос Марты.
Он горестно вздыхает.
— Ты выбрал ужасно неподходящее время, Пирс.
— Прости, я не знал, что ты и Марта ...
— Жди здесь. — Джек поднимается обратно по лестнице.
— Джек, ты идешь? — Марта снова кричит.
— Да, но этот идиот, Пирс, здесь, — кричит он ей в ответ.
Неловкая и раздражительная ситуация. Для меня, не для Джека. Его ничто не смущает. Середина рабочего дня, разве он не должен быть в офисе?
Пять минут спустя он появляется в костюме и галстуке и проходит мимо меня. Я просто следую за ним, как всегда, в его потайную комнату.
— На будущее, я регулярно планирую приятный обед, — говорит Эллит, наливая себе выпить. — И лучше меня не беспокоить в это время. — Садится напротив меня. — Так что, черт возьми, у тебя за чрезвычайная ситуация? Ты получил новое задание?
— Нет. Мой отец пришел к Рэйчел и сказал, что я лгал ей.
Джек поспешно наклоняется вперед, почти разливая напиток, зажатый пальцами.
— Он рассказал ей о «Дюнамис»?
— Нет. Он рассказал ей кое-что другое. Например, что мы с тобой друзья.
— А она что, не знала?
— После того, как ты наведался в ее квартиру той ночью, я сказал ей, что провел расследование и обнаружил, что ты просто богатый старик с причудами, и знал ее по приюту.
— Все верно. Так в чем проблема? — за пару глотков Джек выпивает свой напиток.
— Я действовал так, будто не знал тебя. Но это не имеет значения. Дело в том, она знает, что я несколько раз солгал ей. Она ушла от меня, сказав, что ей нужно подумать о том, что делать дальше.
— Ты думаешь, она подаст на развод?
— Я не знаю, но я не могу этого допустить. Я люблю ее, Джек, и не смогу жить без нее.
— А как насчет Рэйчел? — Он откидывается назад, положив ноги на стул рядом с собой. — Она сильно любит тебя, чтобы простить?
— Да, по крайней мере, я думаю, что так и есть. У нее огромное сердце. Она так часто прощала меня… Может даже слишком много.
— Значит, она не должна прощать твою лживую задницу?
— Да. — Я умолкаю, не желая признавать это вслух.
— Что случилось, Пирс?
— Может быть, лучше, если она не простит меня, может быть, если бы она не… она была бы в безопасности, я беспокоюсь о ней, Джек, я так сильно беспокоюсь, что они могут сделать. — Я вздохнул и встал со стула. — Черт возьми, что я сделал? Почему я вовлек ее во все это?
— Потому что думал сердцем, а не головой. — Он снова наливает себе выпить. — Сядь.
Я сажусь обратно в кресло, пряча лицо в руках.
— Я не знаю, что делать. Я не хочу ее терять, но я также не хочу подвергать ее опасности. Я думал, что смогу защитить ее, но что, если не смогу?