– Призываю и молю вас, о Силы Вселенной, наградить меня даром предвидения. Помогите мне прояснить будущее!
Она ласкающим жестом дотронулась до хрустального шара, и неожиданно он начал переливаться блестящими многоцветными полосами. Старуха не отрывала глаз от прозрачной сферы, постепенно впадая в состояние, подобное трансу. Хриплым полушепотом, так непохожим на ее обычный голос, Эстелла начала передавать все, что увидела, Джезмин, сидевшей с пергаментом и пером наготове.
– Животные... Львы...Три золотых льва и львенок с короной... Огромный черный бык... Львы разбегаются в разные стороны... Но черный бык топчет первого льва... затоптал... догоняет второго и убивает его... вот-вот третий золотой лев погибнет под копытами черного быка... свинья... нет, дикий кабан... затащил львенка в темную пещеру. А теперь кабан поднимает оброненную львенком корону. Черный бык напал на кабана, хочет затоптать. Но тот переплывает водную гладь и исчезает. Бык погружается в воду, чтобы дождаться кабана. Появляется шакал и пожирает труп льва, но, не насытившись, принимается терзать труп другого льва и глотает его целиком... шакалу нужно кормить детеныша... они отыскали труп третьего золотого льва, разрывают на куски и поглощают. Но жадность их слишком велика. Они глядят вдаль и видят на берегу, за прозрачными водами, дикого кабана... да, да, они охотятся за кабаном, потому что знают: он слаб, тщеславен, жаждет лишь драгоценностей короны, а не власти, которую она дает.
Все исчезает... расплывается... вернись... вернись...– Госпожа Эстелла, вздрогнув, открыла глаза.– Ты все успела записать? – с тревогой спросила она.
Джезмин помогла бабке сесть в кресло у огня и вручила пергамент. Эстелла внимательно прочитала его, размышляя над только что увиденным.
– Я знаю почти все о том, что это означает. Сейчас лягу спать и во сне увижу истолкование остального. Завтра объясню все, что здесь написано, и предскажу будущее.
– Оно хорошее? – с надеждой спросила Джезмин.
Но старуха покачала головой.
– Как все в жизни: хорошее и плохое, доброе и жестокое, счастливое и несчастное. Однако в этом случае нужно ожидать больших бед, прежде чем наступят светлые времена.
Раздеваясь перед сном, Джезмин размышляла над словами бабушки. В сущности, ей хотелось узнать только одно: отправится ли она ко двору. Девушка философски пожала плечами. Завтра все узнает. Взяв со стола большой кристалл фиолетового кварца, заключающего в себе всю космическую энергию земли и небес, она прижала его ко лбу и сердцу и загадала желание. Она уже собиралась лечь в постель, но заметив ежика Квилла, свернувшегося в колючий шарик у очага, положила его в туфельку, боясь, что ненароком выпавший уголек может обжечь зверька.
Прекрасное теплое майское утро представляло полную противоположность мрачной картине, нарисованной Эстеллой. Джезмин отодвинула блюдо сочной (емляники, совершенно потеряв аппетит после ужасного пророчества.
– Три золотых льва – на гербе короля Ричарда. Всем известно, что черный бык означает смерть. Король уже мертв, вести о его гибели просто еще не успели достигнуть Англии. Львенок с короной – это, конечно, племянник Ричарда, принц Артур, сын Джеффри, законный преемник короля. Дикий кабан, затащивший львенка в пещеру и отнявший корону, должно быть, принц Джон Мортен. Бык под покровом царящей в пещере тьмы, вероятно, убил львенка, чтобы захватить трон.
– Бабушка, ты говоришь, что Джон убьет Артура. Но ты ведь не видела, что кабан прикончил львенка.
– Ты права, не видела. Непроницаемая тайна будет окружать исчезновение львенка, и пройдет много-много времени, пронизанного слухами, легендами, сплетнями и предположениями, прежде чем у кого-то найдется мужество открыто обвинить Джона в гнусном преступлении.– Глубоко вздохнув, Эстелла продолжала:– Бык украдет корону и унесет за дальние воды, то есть в Англию, и станет английским королем, обманом захватив трон.– Старуха помолчала, словно не желая облечь мысли в слова.– Шакал это Филипп Французский, щенок – его сын Луи. Недаром они так жадно пожирали трупы львов – англичане лишатся всех владений в Анжу, Бордо, Гаскони, Бретони и, наконец, даже в Нормандии. Из-за слабости и неспособности Джона управлять государством они разинут хищные пасти на Англию и попытаются завоевать нас.
Джезмин была потрясена страшной картиной, нарисованной Эстеллой, особенно ужасным пророчеством о принце Джоне, ведь что ни говори, он сводный брат отца и, следовательно, ее дядя. Но если верить Эстелле, именно он станет новым королем Англии.
– Неужели он настолько порочен? – прошептала она.
Резкий смешок Эстеллы разорвал воздух.
– Святая невинность! Все короли – это зло и беды! Как еще они могут достичь такого высокого положения и удержать его? Наверное, ты и в самом деле слишком чиста для этого мира, дитя мое. Неужели ты веришь, будто короли страдают оттого, что души их запятнаны убийством? Такие еще не рождались. Сколько смертей на совести этого ублюдка, Вильгельма Завоевателя, или хотя бы того же Ричарда Львиное Сердце? Сколько тел устилает дорогу в Иерусалим и обратно? И не только вражеских, должна тебе сказать. Нет, милая: там, где короли, всегда гнездится порок.
Джезмин невидящими глазами уставилась на красную землянику.
– Я отправлюсь ко двору? – прошептала она. Эстелла долго жестко смотрела на внучку.
– Думаю, может, и поедешь, – вымолвила она наконец.
Глава 4
Фолкону де Бергу все больше становилось не по себе по мере того, как отряд приближался к Сей-лсбери. Он почти боялся услышать дурные вести о короле Ричарде и, по правде говоря, был полон дурных предчувствий относительно предстоящей встречи с Элой и Изабел. Однако поместье ему понравилось. На живописных, поросших лесом холмах и зеленых лугах паслись обширные стада коров и овец.
Замок оказался настоящей нормандской крепостью. Огромные комнаты с высокими сводчатыми потолками, поддерживаемыми мощными балками, были увенчаны башнями с зубчатыми парапетами. Это была неприступная твердыня, окруженная толстыми каменными стенами, внутри которых располагались сам замок, двор, конюшни и различные хозяйственные сооружения: кладовые, маслодельня, сыроварня, прачечная, кухни, купальня, хлев, и винный погреб. В Сейлсбери были своя кузница, оружейная мастерская, арсенал, как, впрочем, и сады и огороды.
Уолтере, управляющий и кастелян замка, очевидно, был предупрежден о приезде де Берга, потому что меньше чем через час успел распорядиться насчет припасов и скота, привезенных из Беркли и Касл-Комб, показал солдатам просторный луг у ручья, где можно было раскинуть шатры, устроил рыцарей в отведенных для них покоях и лично проводил молодого лорда де Берга в огромный холл, где его тепло приветствовал сам граф. Вместо того, чтобы приказать слуге проводить гостя в спальню, он поручил Фолкона нежным заботам своей дочери Изабел. Де Берг был поражен красотой девушки. Все это время его не оставляло подозрение, что дочери Сейлсбери если и не уродливы, то по крайней мере просто некрасивы.
У молодой женщины, дружески улыбавшейся ему, были темные, выразительные, сверкавшие юмором глаза. Волосы, очевидно тоже черные, были спрятаны под высоким головным убором. Фолкон опустил глаза, откровенно разглядывая ее фигуру, но не нашел никаких недостатков. Хотя Изабел была слишком высока для женщины, ей все же приходилось откидывать голову, чтобы взглянуть в лицо темного рыцаря. Она пошла вперед, показывая дорогу, и внимание Фолкона невольно приковали изящные изгибы слегка покачивающихся бедер и ягодиц.
Девушка привела его в роскошную комнату и сказала:
– Отец настаивает на том, чтобы вы жили в его комнате во время пребывания в Сейлсбери. Пожалуйста, не отказывайтесь, он рад угодить вам.
Она вновь улыбнулась Фолкону, оценивая его так же открыто, как и он ее, и, по всей видимости, осталась крайне довольна увиденным.
– Демуазель, вы слишком добры. У меня нет слов, чтобы выразить благодарность.