Не на того нарвался!
Крикнув: «Бата, уходим!» — молодой человек нырнул в толпу. Позади послышались крики — молотобоец приперся сюда не один, а с дружками. Ну конечно же!
— А ну-ка надерем задницу этим шарданам! — расталкивая народ, громко заорал здоровяк. — В следующий раз будут знать, как каркать, словно вороны! Табулай, бросай свою флейту и давай с нами!
Табулай… Это они, верно, музыканта с собой звали… воздыхателя Заиры. Ага! А молотобоец-то, как видно, поклонник другой девчонки, Таты. Однако все это дело может плохо кончиться — вмешательством городской стражи. Сотник Паисем при нужде, конечно, вызволит, но ведь сколько времени будет потеряно, а ведь как раз сейчас каждый час дорог.
— Бежим, бежим, Бата!
— Господин, может, нам стоит всех их убить?
— Нет, не стоит. Бежим…
— Но они нас скоро догонят… Вон их сколько — целая толпа!
Максим быстро оглянулся: ну, не толпа, так… человек восемь-десять. И впереди — молотобоец, ох уж, видно, рад будет размять кулаки этот парень! Здоровенная орясина… Такого в нокаут сразу не отправишь — слишком уж тяжел! Ладно… Что думать, когда давно пора уже действовать — местечко-то более-менее безлюдное: бедняцкий квартал.
— Останавливаемся!
Резко сбавив шаг, беглецы застыли, поджидая преследователей.
— Ага! — радостно закричал кто-то из парней. — Вот они! Попались!
Бата вытащил из-за пояса любимый свой цептеровский ножик и нехорошо улыбнулся.
— О! Глянь-ка, у малого еще и кинжал!
— Хотите подраться? — Сжав кулаки, Максим выставил вперед ногу. — Тогда прошу — подходите по очереди. А ежели вдруг захотите навалиться все сразу, предупреждаю — мой маленький приятель порежет лишних своим ножичком, пользоваться им он, смею вас заверить, умеет! Ну! Подходи, кто смелый…
Какой-то паренек — явно не молотобоец — рванулся было, подскочил… Макс лениво двинул кулаком. Хук! И парнишка тут же отлетел в кустики, сел там, удивленно покачивая головой и недоумевая — что же это с ним только что произошло-то?
Остальные возмущенно загалдели, поглядывая на странную парочку уже с опаской.
— А ну-ка! — Побежавший молотобоец решительно махнул рукою. — Подождите пока, ребята, мы же не разбойники какие. Один на один желают? Ладненько… — Поплевав на руки, парнище внимательно посмотрел на Максима. — Не узнаешь меня, шардан?
— Нет. — Фараон безразлично пожал плечами: парня этого он явно не помнил, да и не знал. Экая орясина — увидишь, так уже не забудешь.
— А я-то тебя да-а-авненько приметил, — ухмыльнулся здоровяк. — Клянусь Сетом, ты давно положил глаза на наших девчонок. Скажи, Табулай?
— Да, — тут же закивал флейтист — ага, и он туда же! — Он частенько приходил, пялился!
— Да все вы там пялились, — засмеялся Макс. — Зачем еще туда приходить-то?
— Вот я и говорю — пялился!
— Ох, крыса! Н-на…
Огроменный кулачище молотобойца, не причинив никакого вреда, просвистел над быстро присевшим Максом… который тут же — пружиной — выпрямился и снизу апперкотом — в печень! Чмок!!!
И тут же — пока здоровяк поворачивался — три удара в скулу!
Нет, крепкий парнишка попался! И упрямый… сразу видно, упрямый… Такой не отстанет, пока не положишь. Что ж…
Оп! Ага — как же, дамся я тебе в объятия, нашел дурака! Макс быстро поднырнул под левую руку молотобойца… и конечно же, снова ударил. А что на него, любоваться, что ли?
Лицо парнищи налилось кровью…
— Ах ты, гнус…
Да, надо бы его срочненько осадить… Ну и оглобля!
Удар!
— Любишь Тату?
— Твое какое дело?
— Акробатки…
Удар!
— …в большой…
Удар!
— …опасности!
Уда-а-ар!!! Он свинг называется или еще — джэб. Прямой удар, атакующий в переносицу!
Вот тут брызнула кровушка, и молотобоец тяжело опустился наземь.
— Подрался? — участливо спросил Макс. — Может, теперь, поговорим, наконец, о твоей невесте? Впрочем, — он оглянулся на флейтиста, — и не только о твоей.
Глава 16
Огненные демоны Зара-Сима
Лето 1550 г. до Р. Х. (месяц Паофи сезона Ахет). Хат-Уарит
Подвергай наказанию того, кто заслуживает наказания, и никто не сравнится с тобой в честности.
Ох, как тут и воняло! Не продохнуть, хоть нос затыкай. Из оврага золотарей несло, да еще и снизу, из лаза, гнусно пахло серой и еще какой-то гадостью. Ну, лучше уж это, чем дерьмо, — так считал Максим, однако его спутники, похоже, были решительно другого мнения.