— Выходите все! — радостно воскликнул флейтист. — Хека хасут бежали! Слава царю Ах-маси!
— Слава царю Ах-маси!!! — разобрав, что к чему, разом заголосили узники. — Да хранят во веки веков его боги!
Звеня цепями, они потянулись к выходу.
— Бата! Здесь был такой мальчишка, шардан… Не видали?
— Шардан? Такой угрюмый светловолосый юноша?
— Да-да! Он не очень-то разговорчив.
— Он в дальнем углу. Очень плох. Если уже не умер.
— Умер?!
— Идем, господин, я покажу.
— Факел! Дайте кто-нибудь факел!
Максим вынес его на руках, едва дышащего, с головой, перевязанной какой-то кровавой тряпкой. Такой же тряпкой была обвязана и грудь, бурая от запекшейся крови. Горячий… Мальчишка был очень горячий, кожа его, казалось, обжигала. Срочно лекаря!
А в город сквозь распахнутые ворота уже входили тяжелые пехотинцы южан. Щитоносная пехота шла почти что парадным строем, за ней устремились лучники, пращники, колесницы…
— Первая сотня — налево, вторая — направо, третья — здесь, — деятельно и толково командовал тысячник, в котором Макс не без некоторого удивления признал начальника колесниц Секенрасенеба. Высокого, улыбчивого, длиннорукого.
— Что пешком? Гаишники прав лишили? — громко выкрикнул Макс. — Жаль, колеса мне сейчас понадобятся.
Начальник колесниц услышал. Обернулся, строго повел бровью…
Максим улыбнулся, кивнул…
— Господин?! Клянусь Амоном… я…
— Ну вот, узнал наконец!
— Колесницу! Колесницу сюда, живо! — быстро распорядился Секенрасенеб. — О государь, воистину, счастье…
— Потом будешь говорить о счастье. Ты как здесь?
— Великая царица Тейя Нофрет-ари доверила мне командовать передовым отрядом. Вода едва спала — колесницы вязнут, быстрее — пешком.
— Тейа?! Так она здесь?
— Да, господин! Она командует штурмом.
— Да уж, придется прийти к ней на помощь…
— Вот колесница, государь…
Кивнув, Максим осторожно положил на днище Бату и хлопнул по плечу возницу:
— Вези к лекарю! Самому лучшему.
Колесничий недоуменно посмотрел на своего командира — что это здесь раскомандовался какой-то там оборванец?
— Вези, вези, — оглянувшись, приказал Секенрасенеб. — Потом ты будешь очень горд этим! Вези на барку Ах-маси, там хороший лекарь.
— Ах-маси?! — обрадовался Максим. — Так он таки оправился от своих ран?!
— Оправился, правда, еще не совсем. Да и Каликха идет на поправку.
— Слава богам! Вези, вези, колесничий, не стой же!
При виде барки Максим вновь подхватил Бату на руки, понес… Мальчишка вдруг зашевелился, открыл глаза… и улыбнулся:
— Воистину вот они… поля Иалу! Сам царь… несет меня… сам…
Глаза Баты вновь закрылись…
— Эй, там, на барке! А ну, принимай раненого! — ступая на сходни, распорядился Макс. — Да побыстрее.
— Кто это тут разорался? — оглянулся стоявший на носу… анхабец! — А ну, парни, выкиньте нахала в реку!
— Я тебе выкину! Что, не признал собственного человечка?
Юноша сузил глаза:
— О боги!!! Вот так счастье!!! Люди! Радуйтесь! Трубите трубы! Царь с нами! Великий государь Черной земли!
Сразу двое осторожно подхватил Бату.
Максим распахнул объятия:
— Дай-ка обниму тебя, дружище! Что, твои раны больше не беспокоят тебя?
— О, нет, великий государь!
— Слава Амону! Слушай, а где моя супружница? Говорят, теперь она тут всем рулит?
— Что делает? Ах да… командует. Представляешь, государь, задумала меня женить!
— Она давно задумала, — засмеялся Макс.
— Так уже и девушку подобрала!
— Ну и правильно. Что же, мне одному женатому быть? Да, как там твой лекарь?
— Уже осматривает.
— Так вылечит?
— Сказал, что вылечит, правда не очень-то скоро. Да не беспокойся, государь, Бата — это такой парень, что вряд ли помрет в своей постели.
Немного поговорив с приятелем, Максим на разъездной лодке поплыл к барке царицы. Встал, вытянул шею, еще издали увидев супругу. Между прочим — супругу любимую. Тейя стояла на возвышении в узком зеленом платье и царской короне, с золоченым посохом в левой руке. Черные глаза ее вглядывались вдаль напряженно и строго, губы казались тонкими, а милое лицо — чрезвычайно серьезным.
— Личико попроще сделай! — Ловко ухватившись за борт, Макс перепрыгнул на палубу барки. — А то прямо страшно и подойти.
— Что?! О, муж мой! Боги… Вы послали его вовремя!
Они обнялись и принялись целоваться, не обращая внимания ни на кого и ни на что… Покуда первой не оторвалась Тейя.