- Прости, - пробормотал Асиф своим успокаивающим баритоном и заключил Такэюки в объятия.
- С-саид! - от изумления он назвал кассинца более привычным именем.
- Тшшш, - Асиф притянул его до того близко, что они, казалось, могли соприкоснуться ресницами. - Это имя здесь под запретом.
Медовый текучий голос журчал в ушах, кружил голову. Ноги подкашивались. Асиф обнимал Такэюки за пояс - фактически, держал на весу.
- Ты плакал?
- С чего ты взял?
Удивленный такой проницательностью, Такэюки намеревался все отрицать, однако насмешливые глаза Асифа ясно говорили: "Я вижу тебя насквозь".
- У тебя веки припухшие. На твоем лице я замечаю каждую мелочь.
- Д-да, плакал. Но не из-за тебя! Просто радовался встрече с родными.
- Такэюки, у меня и мысли не было, что ты можешь плакать из-за меня. Но ты только что сам во всем признался.
- Чушь! Я тебя ненавижу.
- Так ненавидишь, что хотел остаться со мной в пустыне?
Такэюки решительно перестал что-либо понимать. Он точно знал лишь одно: видеть Асифа, чувствовать его руки, сжимающие до боли - все это вызывало в нем бурю чувств, которые сложно было назвать неприятными. Принц был прав, великолепно осознавал свою правоту и догадывался, что означает неровное дыхание человека, замершего в его объятиях.
- Ты не воспринимал меня всерьез. Все время смеялся надо мной. Разговаривал, как с маленьким. А я хотел быть равным тебе.
Такэюки частенько вел себя совсем не по-взрослому, его легко было вывести из себя, обхитрить. Умом он понимал: именно потому Асиф обращался с ним, словно с неразумным ребенком - однако чувств, к своей досаде, сдержать не мог.
- Пожалуйста, отойди от меня. Нас могут увидеть.
- В ближайшее время сюда никто не придет. Я позаботился об этом.
Такэюки попробовал освободиться. Асиф легко подавил его вялое сопротивление, и молодой человек затих.
- Не умеешь ты блефовать.
Такэюки стиснул зубы.
- И что?
Он в гневе отвернулся, Асиф поймал его за подбородок, одновременно прижимаясь к нему бедрами и раздвигая ему ноги коленом. Скрывать обоюдное желание и дальше стало бессмысленно. Такэюки готов был сквозь землю провалиться.
- Обещай, что никому не откроешь истинную сущность Сокола Пустыни. - Горячий шепот щекотал ухо. - А взамен я сделаю то, чего ты так желаешь.
- Но... но... - Слова не шли, от безысходности хотелось разрыдаться.
Асиф все устроил, но Такэюки не мог просто сказать: "Я хочу, чтобы ты меня взял". Мотивы Асифа были слишком неясны. Такэюки хотел отдать и душу, не только тело... Если он выскажет свои сомнения вслух, где гарантия, что не привыкший к возражениям принц его не оттолкнет?
- Такэюки, ты же хочешь меня. Я чувствую.
И это сложно было отрицать. Он все же попробовал, однако Асиф успел раньше, закрыв его рот поцелуем.
- А...
- Вот упрямец. - В голосе сквозило раздражение.
Внизу живота набухало, тяжелело. Неужели Асиф ощущает то же самое? Надежда мешалась с растущим возбуждением. Принц потрепал прядку волос на его виске, стер показавшуюся из уголка глаза соленую каплю.
- Я люблю тебя. С той минуты, как увидел в аэропорту.
- Нет. Я не верю, что мне так повезло.
- Но это правда.
Такэюки отчаянно хотелось поверить. Но воспоминания о том, какую реакцию получило его признание, не давали покоя. Асифу хватило нескольких секунд, чтобы понять его сомнения.
- А, ты о том. - Он сокрушенно вздохнул и растянул губы в виноватой улыбке. - Я струсил. Поступил несправедливо. Я знал, что твои слова искренни, но совсем растерялся. Я не мог принять тебя как Саид. Если бы ты знал, кто настоящий я - другое дело. Но ты не знал, и я понятия не имел, что делать, - он помолчал. - Ты пойдешь со мной?
- По жизни?
- Если сможешь. - В красивых глазах теплилась непривычная неуверенность.
Такэюки вдруг пожалел его. И крепко обнял за шею, получив ответное объятие.
- Такэюки.
- Возьми меня, Асиф. Возьми меня.
По глянцевым листьям прыгали солнечные зайчики. Ночь ли, день ли - просто не имело значения.
Глава 12
Дворец делился на две зоны: публичную - для административных целей, и частную - там жил король с семьей. Принц повел Такэюки в самую глубину частной зоны. Дальше располагались разве только покои короля и коридор, который вел в бывший гарем. Теперь времена гаремов прошли, эти постройки назывались Королевской Виллой и были доступны для публики. Политика Мухаммеда III гласила: "Королевские апартаменты должны быть открыты людям". Принц Асиф думал так же.
На кровати, куда Асиф опрокинул Такэюки, уже обнаженного, могли запросто поместиться пятеро. Высокая, просторная, с пологом - поистине королевское ложе.
- Я буду любить тебя всегда.
Такэюки смущенно опустил ресницы, не зная, как ответить и что делать.
- У меня шесть братьев и сестер. Женщины, к сожалению, лишены права наследовать престол, но двое моих младших братьев подходят на роль наследников как нельзя лучше. Даже если у меня не будет детей, королевский род не прервется. Об этом можно не беспокоиться.
- Да.
Асиф все обдумал, искренность его чувств Такэюки ощущал кожей. Они целовались - пока медленно, нежно, и это было пьяняще хорошо. Такэюки вскинул бедра, потерся о живот Асифа.
- Даже так... Торопишься, - шепнул принц, заставляя Такэюки залиться румянцем и спрятать лицо у него на плече.
Пальцы Асифа огладили затылок, скользнули по шее, ключице, тронули затвердевший сосок. Такэюки, поскуливая, дрожал под умелой лаской: он никогда не предполагал, что у него такая чувствительная грудь. В отличие от неопытного японца Асиф был достаточно искушен в искусстве любви и знал, как подарить партнеру наслаждение.
- Подожди... Это слишком... Я сейчас... с ума сойду...
- Сходи, - легко разрешил Асиф. - Я не прочь на это посмотреть.
Такэюки всхлипывал, запрокидывал голову, выгибался. Целуя его, принц потянул его ладонь на свой член.
Он был большой, очень большой. Такэюки начал что-то говорить, Асиф снова взялся его целовать, и протесты увяли сами собой.
- Не бойся. Я люблю тебя. Я счастлив до смерти. Я дам тебе привыкнуть, а в конце станет так хорошо, что ты будешь кричать от удовольствия. Ты мой, Такэюки.
Это прозвучало самонадеянно до высокомерности. Такэюки бы возмутился, скажи подобное кто-нибудь другой. Но Асифа он мог простить. Даже не простить... Слышать это от Асифа казалось естественным. Такая непоколебимая уверенность была его неотъемлемой частью.
Принц целовал его, спускаясь все ниже.
- Раздвинь ноги.
Ласкал пальцами и ртом, вбирал до основания, щекотал головку языком. Такэюки с трудом переводил дыхание, крупно дрожал и мял простыни. По телу расходились сладкие волны. Накатывало, отпускало, снова накатывало - мучение и блаженство, не отличимые друг от друга. Из горла вырвался крик.
Асиф сглотнул и принялся его вылизывать, добирая остатки.
- Не надо, - выдавил Такэюки, сгорая от стыда.
Принц потрепал его по голове и чмокнул в плечо.