— Вот как, он называет это портом? — капитан бросил насмешливый взгляд на несколько убогих лачуг из дерева и торфа, рассыпанных вдоль берега в таком беспорядке, будто какой-то пьяный гигант разбросал их, когда, пошатываясь, проходил мимо.
Никто из экипажа не пытался скрывать насмешку. Клерк, ощутив, что над ним издеваются, раздулся, как разозлённая жаба, и что-то яростно забормотал Хинрику. Парнишка серьёзно закивал.
— Он говорит, это новый порт. Скоро он будет, как Лиссабон… даже лучше.
Рёв смеха, которым разразились матросы, невозможно было бы ничем заглушить.
Хинрик тем временем переводил следующую гневную тираду клерка.
— Он спрашивает, что у вас здесь за дела? Спускать на берег груз или брать товары запрещено. Даже рыбу.
— Разве этот корабль похож на вонючий тресковоз? — сказал капитан. — Скажи этой ослиной заднице, что я здесь только для того, чтобы высадить пассажиров. Как только они благополучно сойдут на берег, я намерен отплыть с этого острова к Гернси, где рады любой возможности торговать, неважно под каким флагом ходит судно.
Хинрик перевёл слова клерку, чем, похоже, привёл того в состояние, близкое к апоплексии. Его взгляд бешено метался по палубе, как муха, пойманная в бутылке.
— Пассажиры! Что за пассажиры, сколько? — потребовал он объяснений через Хинрика.
Капитан неопределённо указал на нас, стоявших вчетвером в окружении наших тюков. Клерк издал какой-то писк и метнулся к нам. Хинрик поспешил за ним, стараясь быть полезным. Он явно наслаждался своей новоприобретённой силой.
Исландские охранники клерка переглянулись и быстро разбрелись, чтобы тайком побеседовать с моряками. Вскоре они уже вытаскивали из-под одежды небольшие свёртки, явно намереваясь провернуть собственные маленькие незаконные торговые операции, пока внимание начальника занято кем-то другим. Бартер — уникальный язык, не нуждающийся в переводчике.
— Ты, — клерк указал на Витора. — Ты похож на купца. Ты не можешь здесь торговать. Это не разрешено, — сказал он через Хинрика, как будто мы упустили этот момент.
Витор поколебался, потом шагнул к Хинрику и заговорил тихим голосом, поглядывая на капитана, поглощённого беседой с одним из исландцев.
— Мне нужно кое-что сказать этому человеку, но ты должен поклясться жизнью, что не повторишь этого капитану или кому-либо из его людей. Это только для ушей чиновника. Понял?
Мальчик взволнованно закивал.
Витор наклонился поближе.
— Скажи ему, что я — лютеранский пастор.
Хинрик выглядел потрясённым, но сделал, как было велено.
Чиновник отшатнулся и изумлённо воззрился на Витора, разинув рот.
— Лютеранин… из Португалии?
Вряд ли он мог удивиться сильнее, даже если бы Витор представился послом затерянного африканского королевства пресвитера Иоанна.
— В Португалии множество лютеран, — отвечал Витор. — Но они вынуждены прятаться, боясь инквизиции, которая объявила их — то есть, нас — еретиками.
Хинрик ухмыльнулся.
— Он говорит, для лютеранского пастора вы чересчур ярко одеты.
Поскольку Витор нарядился в унылый тёмно-серый камзол, я счёл подобное замечание от человека, расфуфыренного, как карнавальный король, нелепой шуткой. Но Витор оказался бойким и остроумным как городская шлюха — у него уже был готов ответ.
— Для того, чтобы вырваться из той страны, я был вынужден выглядеть как католик. Капитан ни за что бы не взял меня, если бы знал правду — что я бегу, спасая свою жизнь. Я прибыл сюда в поисках убежища.
Мы все глазели на Витора с таким же изумлением, как и маленький клерк. Было ли это правдой, или просто фантазия, как его россказни о морских чудищах? Лично я никогда в них не верил.
Наконец, клерк, по-прежнему не сводивший с Витора вытаращенных глаз, похоже, вспомнил о своём долге и серьёзно заговорил с парнишкой.
— Он говорит — почему вы не отправились в Данию или Германию, где могли бы вести достойную жизнь. В Исландии… — Хинрик запнулся и вопросительно посмотрел на клерка, но тот явно не мог придумать ни единой причины искать убежища на этом острове.
Витор склонил голову.
— Я всегда хотел служить Господу, неся Его слово тем, кто пока его не услышал. Мне известно, что в Исландии много людей, ещё не убеждённых в истине, которую проповедовал Лютер.
— Это так, — с нескрываемым волнением отвечал клерк. Он бросил сердитый взгляд на людей, до сих пор с любопытством глядевших на нас с пристани. — Здесь у тебя не будет недостатка в работе во имя Бога, хотя я даже голову сушёной трески не поставил бы на то, что у кого-то из них хватит ума, чтобы понять эти истины.