Мелет, как главный обвинитель, должен был войти первым, но он уступил место главе государства Аниту и старшему по годам Ликону. Анит был в синем гиматии, Ликон - в сером. Но наибольшее внимание привлек к себе Мелет своей травянисто-зеленой хламидой, застегнутой на плече золотой пряжкой и затканной золотым узором. В рядах присяжных раздался изумленный возглас:
- Это кто?!
Архонт представил Мелета: поэт и главный обвинитель.
- Введите обвиняемого! - приказал он затем.
На весь дикастерий, на толпу зрителей, усеявших близлежащие выступы, пала вдруг тишина. Тысячи глаз обратились ко входу, который открыли два скифа.
В проеме появилась фигура - большая, крепкая, величественная: Сократ. Как всегда босой, он вошел неторопливой, раскачивающейся походкой; его лысина, опаленная солнцем, была словно из меди. Одет он был тоже как всегда - поверх белого хитона старенький гиматий.
И тут произошло небывалое: большинство присяжных встали и приветствовали Сократа громовыми овациями.
Он смутился. Не хотел верить своим глазам и ушам. Робко обернулся к Критону, который вместе с Платоном и Аполлодором шел за ним.
- Видишь, как встречают тебя твои Афины! - сказал Платон.
Сократ улыбнулся ему:
- Погоди, мой милый, как-то будут они меня провожать!
Рукоплескания стихли, присяжные уселись, и сам архонт пододвинул Сократу сиденье.
Потом он постучал молоточком по мраморному столу и объявил:
- Начинается судебное разбирательство по делу афинского гражданина Сократа, сына Софрониска, из дема Алопека. В обвинении, поданном на него, говорится: Сократ провинился перед законом тем, что он не признает богов, признанных государством, вводит другие, новые божества, далее тем, что он развращает молодежь. Главный обвинитель - Мелет.
2
Мелет обеими руками откинул назад свои длинные рыжие волосы и воздел руки к небу:
- Зевс всемогущий! Зевс Громовержец! Взывая к тебе от имени всех собравшихся здесь мужей афинских, молю: обрати свой взор на наши действия, цель которых - вернуть тебе и всем богам Олимпа почет, величие и любовь все, чего хотел лишить вас этот человек - Сократ! Он насмехался не только над тобой, о Дий, но и над Афиной, Афродитой, Эротом и другими бессмертными... - Мелет повернулся лицом к Акрополю. - Вы все, олимпийские боги, боги земли, вод и подземного царства, будьте свидетелями суда над этим обвиняемым. Молю вас всех, хранителей наших, благодетелей, дарителей жизни всех вас, чьим сердцам дороги наше благоденствие и процветание, - не мстите нам! Не отказывайте нам в благосклонности, хоть и тяжка наша вина, ибо мы долго молча терпели распространение подобного зла. Сократ, как подтверждают свидетели, желал низвергнуть вас и возвести на ваше место новые божества!
Подобно недоброму ветру, что пролетает над лугами перед грозой, ужас прошел по всему ареопагу, по возвышению, где теснились толпы зрителей. Ксантиппа, рыдая, прижала к себе сына, словно могла занять у него силы снести этот ужас.
Заключительные слова Мелета еще подлили масла в огонь. Повысив голос, он повторил формулу обвинения:
- Сократ виновен в том, что не признает богов, признанных нашим государством, и вводит другие, новые божества. Виновен он и в том, что портит молодое поколение.
Толпа замерла; толпа объята ужасом и так тиха, что слышно, как опадают иголки с пиний у городской стены. У кого-то из присяжных вырвалось сдавленное:
- Он пропал...
Сократ смотрит на солнце. Рассказывают - он родился точно в полдень, когда солнце жарче всего. Он любил солнце, как брата. Что-то будет сегодня, когда оно встанет в зените и тени исчезнут? Сократу кажется - сегодня с самого раннего утра солнце палит сильнее обычного. Хочет прибавить мне сил, старый приятель, согревает мои старые кости... Как я рад, что ты сегодня здесь со мной, золотая моя голова!
Ксантиппа, опершись на плечо Мирто, рыдает:
- Не могу я этого видеть, не в силах слышать - он ведь такой добрый... Прямо дитя малое...
- Большое, бесхитростное дитя... - шепчет Мирто.
Мелет вволю упился ужасом, объявшим публику. Не нравились ему только глаза его кормильца Анита. Вместо ожидаемого удовлетворения Мелет прочел в них испуг и злобу. Поэт растерянно поморгал, но он знал, что не имеет права переговариваться здесь с Анитом. На последнем совете с Анитом и Ликоном ему было сказано: обвини его в том-то и том-то. Что ж, он это и делает. И, судя по реакции зрителей на его обвинительную речь, делает это успешно. Так что беспокоиться не о чем - надо продолжать. Мелет обладал прекрасной памятью, он помнил, что ему говорить дальше. Поднял руку. Золотой браслет ярко сверкнул на солнце - словно блеснула молния Зевса.
С этого взблеска началась игра, ставкой в которой была жизнь человека.
- Одно за другим я приведу вам доказательства вины Сократа. Он потом, в своей защитительной речи, постарается опровергнуть их, и я заранее вас предупреждаю, что его защита сведется главным образом к утверждению, будто я обвиняю его в отместку за то, что он часто публично называл меня плохим поэтом.
Один из присяжных во втором ряду прикрыл рот уголком своего шелкового гиматия.
- Почему ты смеешься? - тихо спросил его сосед.
- Потому что я тоже знаю стихи Мелета...
- Но это не помешает мне, - Мелет заговорил громче, не считаясь с тем, что на такой высокой ноте голос его неприятно заскрипел, - не помешает мне защищать наших великих богов от его злоязычия!
До сих пор Сократ стоял, обратившись лицом к солнцу. Теперь он повернулся к Мелету. Вынул из кармана горсть семечек и начал грызть их, выплевывая шелуху на землю. Никто ему ничего на это не сказал, но он сам вдруг испугался - в каком месте он это делает! - и виновато оглянулся на архонта. Тот, хорошо зная привычку Сократа, с улыбкой кивнул ему - мол, ничего, можно. Сократ благодарно посмотрел на него и снова перевел взгляд на Мелета. Вспомнив одно из его высокопарных, но бедных мыслью стихов, улыбнулся. Сколько лет может быть этому молодчику? Лет тридцать... Н-да, к тридцати годам пора бы уже владеть своим ремеслом...