«Кого-то могло бы озадачить, почему Агафоклу и ему подобным удавалось, проложив себе путь жестокостью и предательством, долго и благополучно жить в своем отечестве, защищать себя от внешних врагов и не стать жертвой заговора со стороны сограждан, тогда как многим другим не удавалось сохранить власть жестокостью даже в мирное, а не то что в смутное военное время. Думаю, дело в том, что жестокость жестокости рознь. Жестокость применена хорошо в тех случаях – если позволительно дурное называть хорошим, – когда ее проявляют сразу и по соображениям безопасности, не упорствуют в ней и по возможности обращают на благо подданных; и плохо применена в тех случаях, когда поначалу расправы совершаются редко, но со временем учащаются, а не становятся реже. … Так что обиды нужно наносить разом: чем меньше их распробуют, тем меньше от них вреда; благодеяния же полезно оказывать мало-помалу, чтобы их распробовали как можно лучше».
Макиавелли: Если уж и это не практическая мудрость, то я не знаю, что и сказать.
Сократ: О! Не сомневаюсь, что это именно она и есть.
Макиавелли: И она не претендует на то, чтобы быть нравственной мудростью.
Сократ: Не претендует.
Макиавелли: Так что же в ней может быть немудрого?
Сократ: Вероятно, она все же нереалистична.
Макиавелли: Ты же сказал, что не сомневаешься в ней.
Сократ: Я сказал, что не сомневаюсь в ее практичности. Практично то, что работает, когда применяешь это на практике. Реалистично то, что соответствует реальности.
Макиавелли: И в реальном мире мой совет работает. Я не проповедую, я не учу людей, совершать ли им нравственное зло или нравственное добро. Все, что я делаю, это рассказываю, что в реальном мире маленькое зло всегда работает лучше, рассказываю как и почему это происходит. И это полностью соответствую реальности.
Сократ: Это соответствует реальности лишь в том случае, если мы примем твои основные допущения.
Макиавелли: Я не делаю никаких допущений.
Сократ: Делаешь. И должен делать. Твои допущение – метафизическое.
Макиавелли: Я сторонюсь любой метафизики.
Сократ: Ты хотел бы этого, но у тебя на получилось. Да и это невозможно. Например, в твоем последнем аргументе ты делаешь допущение, что реальный мир – это только то, что мы видим. Это метафизическое допущение, допущение о том, какова реальность.
Макиавелли: Но это не метафизическое допущение!
Сократ: Оно доказано? Или у тебя есть аргументы в его пользу?
Макиавелли: Нет…
Сократ: Тогда это допущение.
Макиавелли: Но это не метафизическое допущение. Проклятье! Я политический ученый, а не метафизик. Я антиметафизик.
Сократ: Что такое метафизика?
Макиавелли: Витание в облаках, оторванное от реальности.
Сократ: Ты опять делаешь метафизическое допущение о том, насколько далеко простирается реальность. Ты понимаешь под реальностью видимый мир, так?
Макиавелли: Да.
Сократ: Но многие иначе понимают реальность. Многие считают, что реальность включает в себя и нравственность, и моральные ценности, и законы, и добро.
Макиавелли: Они все ошибаются. Все это субъективно, а не объективно. В объективность этого верили только идеалисты.
Сократ: Может, и так… может, и так. Но в любом из двух вариантов это метафизика. Метафизика – это просто учение о том, чем же является реальность. И сейчас ты не соглашаешься с идеалистами по этому вопросу. Тем самым, ты затрагиваешь метафизику.
Макиавелли: Хммм.
Сократ: В этом междометии скрывается какой-то аргумент?
Макиавелли: Я не спорю. Я выражаю недовольство.
Сократ: А можешь ли ты перевести свое недовольство в что-то похожее на аргумент?
Макиавелли: Ты обещал исследовать мою книгу!
Сократ: Мне казалось, что я этим и занимаюсь. Или «Государь» - не твоя книга? Это плагиат?
Макиавелли: Я написал книгу по практической политике, а ты экзаменуешь меня по метафизике. Я пытался лишь оздоровить политику, а не дать ей определение. Проклятье, Сократ! Я врач, а не метафизик!
Сократ: Мне казалось, я уже показал тебе, что ты делаешь метафизические допущения, и в чем они заключаются.
Макиавелли: Почему ты навязываешь мне свои метафизические рассуждения вместо моих политических? Это так же несправедливо, как еслибы яискал политические допущения в твоих метафизических аргументах о бытии и становлении.