— Донна, без сарказма.
— Кто я без своего сарказма?
Я покачала головой и задумалась над тем, что он делал в прошлом, кроме попытки выжить. Убийства, это слишком, но убийство родного отца — потеря собственной души. Я взяла ноутбук и отправила договор одному из клиентов на факс. Брайан до сих пор не звонил, а я и не хотела этого. Я ненавидела себя за причиненную ему боль. Он дал мне то, чему невозможно дать названия. С ним я та, кем думала, что никогда не стану. Брайан — мое всегда. Я люблю его, но я не до конца люблю себя, кроме того, трудно любить того, кого нет, как оказалось.
— Помнишь, когда мы раньше жили вместе, я ходила на свидания, — вырвала меня из раздумий подруга. — А ты каждый раз была королевой самопознания?
— Королевой самопознания? — засмеялась я. — Я училась.
— Не будь такой умной, Эм. Мужчины этого не любят.
— Брайан не такой, Ди. Ему нравится мой ум и чувство юмора.
— А еще то, что у тебя между ног.
— Я не хочу потерять его, — прошептала я чуть слышно.
— Терять людей никогда не бывает легко, — обняла меня Донна. — Недавно я прочла такую фразу: «Память — это не кинолента. Она завязана на эмоциях, а эмоции не лгут». Что тебе важнее: эмоции или его прошлое, которое не имеет отношения к нему настоящему на данный момент?
— Просто, когда я встретила его, он показался мне тем, кого я всегда любила. И я влюбилась в него, Донна, по-настоящему. Я полюбила его так сильно. Мы спорим, обсуждаем и смеемся. Я хочу быть с ним, но с ним настоящим, а не его попытке быть лучше рядом со мной. Выходит, что я совсем его не знаю.
В этот день мы с Брайаном так и не говорили. На следующий с самого утра я отправилась в аэропорт за Максом. Я была безгранично счастлива, сильно сжимая в объятьях брата. Его глаза так чисты, с удивительной искрой. Улыбки солнечней я не встречала. Так по-доброму смешной. Ему так много предстоит, и однажды придет время, и он поймет. За его счастье я легко отдам свое.
— Привет, Макс, — улыбалась я. — Как я соскучилась по тебе.
— И я по тебе, сестренка, — обнял он меня. — Ты потрясающе выглядишь.
Я взяла один из его чемоданов, и мы сели в машину.
— Ты все время становишься выше, — улыбка не сходила с моего лица.
— А ты красивее, — открыл он окно. — Какие у нас планы?
— Все, что захочешь.
— Не надо. Мама всегда говорит, что я не такой как ты. Мне нельзя позволять многого.
— Я еще буду хвалиться, что твоя сестра. Тебе судьба дала билет в первый ряд.
— Конечно, ведь именно ты моя сестра.
Как хорошо, что в этом мире я точно знаю, что никогда не буду одинокой благодаря своему брату. Он всегда скажет, что любит, и мы пойдем за солнцем, за большими городами, друг друга обнимая и думая в этот момент только о хорошем. Такой счастливой, как с ним, я бываю только с подругами. С Брайаном все по-другому.
— Мне предложили преподавать семестр права в Йеле, — сказала я, когда мы вошли в дом.
— Ты согласилась?
— Еще нет.
— И когда ты должна ехать? — спросил он, снимая обувь.
— Скоро.
Макс подошел ко мне и поцеловал в лоб.
— Ты идеальна, Эм. Но нас все равно не будет в списках на проход в Эдем, попробуй грешить. А если кто-то попытается тебя обидеть, я сломаю каждую косточку в его теле. А теперь мне нужно в душ.
Я улыбнулась, и каждый раз, когда смотрела на его улыбку в ответ, мое дыхание замедлялось и становилось спокойней.
— Ты мне так важен, брат, — сказала я.
— Я знаю, — ответил он, прежде чем закрыть дверь. — Именно поэтому я верю всему, что ты мне не договариваешь.
— Правда?
— Конечно нет, сестра. Но я доверяю тебе.
Пока Макс был в душе, я заказала еду из мексиканского ресторана. Мы смотрели «Пилу» и смеялись. Моему брату не по нраву любовные прятки и верные поступки. Он живет с крыльями, игнорируя правила. Мой брат — идеал нашего времени. В нем присущи столько уважения и презрения к слабым в одно и то же время. Нежность и суровость.
— Где Брайан? — спросил он, смотря на меня. — Вы поссорились?
— Нет, просто у нас маленькие разногласия.
— Ты его любишь?
— Да.
— Тогда все остальное не важно.
— Важно, Макс. Просто я не готова верить и не знать.
— Эмили, порой вещи меняют нас и превращают в тех, кем мы думали, что не сможем быть.
— Да, но правда — единственная сила, которая осталась в мире.