- Вы считаете, что этого недостаточно! - взорвалась она. - Военные уничтожили половину нашей семьи, мой дядя уже восемнадцать месяцев в тюрьме "Старый Гебби". Его держат в подвале вместе с тридцатью другими заключенными. Они почти голодают... Если бы у меня был паспорт, я бы немедленно уехала к сестре.
Малко устыдился своих слов. Чевайе принадлежала к старой династии, безжалостно уничтоженной ВВАС,* военной хунтой, пришедшей к власти в Эфиопии после свержения императора 12 сентября 1974 года. Хунта управляла страной, вдохновляясь принципами Убу и Кафки, не задумываясь уничтожая своих же. Из ста двадцати офицеров и унтер-офицеров, начинавших путч, осталось семьдесят.
- А вы не можете получить паспорт?
Чевайе горько усмехнулась.
- Нет, могу. Надо только заплатить "выкуп": семьдесят тысяч эфиопских долларов.**
* Временный военно-административный совет.
** Примерно тридцать пять тысяч долларов США (или сто семьдесят пять тысяч французских франков).
Малко оглядел шикарную студию, где они находились. В такой стране, как Эфиопия, эти шелковые простыни и покрывала, вероятно, ценились на вес золота.
- Вы могли бы собрать эту сумму?
Чевайе опустила глаза.
- Могла бы, наверное. Но они спросили бы, откуда она у меня. А чтобы получить ответ, они держали бы меня в Четвертой дивизии и насиловали бы до тех пор, пока я не умерла. Вы не знаете, что они сделали с одной моей кузиной?
- Нет.
Чевайе села, воинственно выставив груди. Капельки пота блестели на светлой коже. Как у большинства амхаров, у нее была очень светлая кожа. Хотя африканцы считают Эфиопию фашистской страной, они выбрали Аддис-Абебу для штаб-квартиры Организации Африканского Единства, потому что у эфиопов такой цвет кожи, о котором мечтают все африканцы.
- Однажды они пришли за ней, - начала свой рассказ Чевайе глухим голосом, - и увели туда. Она дала пощечину офицеру, который хотел ее изнасиловать. Они ее тут же застрелили. Потом потребовали у семьи пять долларов за пулю и двенадцать долларов за хранение тела. Сказали, что революция бедная!
Пролетел призрак Убу, потирая руки. В бидонвиле залаял койот. Стало жутко. Чевайе склонилась к Малко, выпустив дым сигареты прямо ему в лицо.
- А пока я жива, я курю, пью, отдаюсь.
- Вам не докучают военные? - спросил Малко.
Чевайе чуть-чуть напряглась.
- Пока нет. Ну, во всяком случае, не очень. Месяц назад они вызвали меня и обвинили в том, что я якобы задолжала арендную плату за квартиру за год. Где-то две тысячи эфиопских долларов. Сказали, если я не уплачу, они вышвырнут меня на улицу. Все национализировано! Даже бидонвили! Моя бедная кормилица работала всю жизнь, чтобы купить себе домик! И теперь он принадлежит государству!
- Вы заплатили?
- Да. Они знают, что я работаю в "Зебра-клубе". Как все мои подруги. Мы работаем танцовщицами, приглашаем клиентов на танец. А остальное - по желанию, за триста долларов.
- Вы хорошо зарабатываете на жизнь? - спросил Малко ровным голосом.
Чевайе не заметила метаморфозу, происшедшую с Малко: взгляд стал ледяным, безмятежности как не бывало. Теперь он опять стал непревзойденным тайным агентом. Он начал работать. Иногда, ощутив в себе эту перемену, он приходил в ужас, но это стало его второй натурой. Он повернулся, приподнялся и сел, опершись на локти. В таком положении он чувствовал себя увереннее.
- Вы думаете, что я проститутка? - спросила принцесса Чевайе жалобным тоном, способным растопить айсберг.
- В вашем положении в этом нет ничего предосудительного, - сказал он мягко.
Чевайе приблизилась к нему, почти касаясь своим лицом лица Малко, и спросила твердым голосом:
- И сколько я только что заработала?
Малко рассмеялся:
- Столько, сколько захотите!
- Правда?
Принцесса улыбалась, приоткрыв пухлые чувственные губы, обнажив жемчужно-белые зубы.
Малко кивком головы подтвердил сказанное.
Принцесса сделала едва заметный жест. Малко взвыл от боли, оттолкнул принцессу так резко, что она соскользнула с кровати вместе с одним из шелковых покрывал. Не веря своим глазам, он смотрел на образовавшийся на коже волдырь над самым пупком в том месте, о которое она только что загасила сигарету.
Чевайе смотрела на Малко, ее глаза пылали гневом.
- Я с удовольствием погасила бы ее о ваш конец!
Малко казалось, что она вцепится ему сейчас в горло, и старался сохранить спокойствие.
- Послушайте, Чевайе, - произнес Малко, - кроме клуба, где вы танцовщица, вы больше нигде не работаете, у вас конфисковали все имущество. Однако вы живете в роскоши. Вы только что сказали мне, что тратите на наряды восемь тысяч долларов в месяц. Эти деньги надо же где-то брать.
Принцесса Чевайе пристально смотрела на Малко одновременно с гневом и недоверием. Она колебалась.
Когда Малко почувствовал, что принцесса почти успокоилась, очень мило добавил:
- Я думаю, что у такой красивой женщины нет с этим проблем.
Этого было достаточно. Принцесса вскочила с кровати, из ее уст вырвалось ругательство, ураганом пронеслась но комнате к шкафу. Малко напряг всю свою мускулатуру, готовый к тому, что принцесса наставит на него пистолет. Когда она повернулась к нему лицом, в правой руке она держала небольшую полотняную сумку. С сжатыми губами она села на кровать, подняла сумку над Малко, встряхнула. Желтая пыль покрыла живот Малко мельчайшими тяжелыми чешуйками. Чевайе бросила пустую сумку, подбоченилась и вызывающе спросила:
- Вы знаете, что это такое?
Малко собрал пальцами несколько чешуек, поднес поближе к глазам. Похоже на размельченную слюду. Намеренно безразличным тоном ответил:
- Нет.
- Разве вы не видите, что это золото?
Принцесса была явно раздражена.
- Золото?
- Да, золото. У вас на животе еще больше, чем на две тысячи долларов.
Малко кончиками пальцев собирал желтую пыль. Он едва не кричал от радости. Еще раз информация ЦРУ оказалась достоверной. Но он был еще далек от цели. Он ссыпал немного пыли в ладонь.
- Не стоит тратить такое состояние, чтобы доказать мне, что вы честная женщина. Я бы вам и так поверил.
Принцесса Чевайе беззаботно передернула плечами.
- Ерунда. У меня его столько, сколько я захочу.