— Пойдем, Тренте! — сказал Обия.
Но в этот момент с опушки леса высоко взвилась яркая ракета как раз позади толпы пьянствующих солдат.
— Это сигнал какого-нибудь перуанского шпиона, — сказал сеньор Эрнесто. — Скорее уходите в глубь пещеры! Быть может, через несколько минут здесь будут перуанские войска и произойдет сражение!
— О, тогда мы спасены!
В лагере все закопошилось, загомонило: испанцы разом как будто протрезвели, повскакали на ноги, натыкались друг на друга, кричали. Офицеры и начальство выбежали из дома: теперь уже никто не удерживал их, не преграждал им дороги. Все кинулись к сараю, где было сложено оружие, но оружия здесь не оказалось: все было унесено. Крик бешенства вырвался из десятка грудей.
— Враг! Враг сделал это, он притаился где-нибудь здесь. А мы все безоружны!
— Ну, вот! — с яростью кричал главнокомандующий. — Так пусть же всех вас перережут, как телят! Я умываю руки!
— Всем собраться за ограду сада! — приказал главнокомандующий. — Расставить часовых и раздать им пистолеты, которые еще найдутся у нас. С рассветом должны явиться наши разведчики, и тогда мы обыщем все скалы, где-нибудь да запрятался же этот гасиендеро. Мы его вытащим, и тогда все почтенное общество вздернем на виселицы, прежде чем двинемся дальше!
Полупьяные и совсем пьяные солдаты стекались со всех сторон под защиту изгороди, бормоча молитвы, и, дрожа от суеверного страха, ожидали рассвета.
IX УСПЕШНЫЕ ПОИСКИ. — ОСАДА. — ОТЧАЯННАЯ БОРЬБА. — КОНЧИНА БЕЗУМНОГО. — РАНЕН ВМЕСТО ДРУГА. — ОТСТУПЛЕНИЕ ИСПАНЦЕВ
Дождь лил, как из ведра. Тонкие струйки воды проникали сквозь трещины и расщелины скалы в пещеру. Холодный ветер врывался то с той, то с другой стороны. В пещере, несмотря на то, что уже рассвело, по-прежнему царил полумрак, так как солнце скрывалось за тучами.
Педрильо и Халлинг сменили несколько раз Рамиро у изголовья умирающего, потому что Рамиро сам нуждался в поддержке более, чем Михаил. Он разом постарел на десяток лет: густые темные волосы его заметно поседели, живое смуглое лицо было безжизненно и мертвенно серо, глаза тусклы, и во всех движениях ясно чувствовалось полнейшее изнеможение. На вид это был уже старик, а еще день тому назад Рамиро был бодрым, энергичным и здоровым мужчиной в полном расцвете сил.
Измученные, обескураженные, все притихли и примолкли, только женщины тихо плакали в уголке, утираясь фартуками. Между тем снаружи начинали доноситься голоса: испанцы сходились около того места, где находилась пещера.
— Ребята, теперь приказано обыскать все скалы и закоулки. Днем нам легче будет отыскать их. Да вот постойте, я придумал кое-что!
— А что такое?
— Подождите, сейчас увидите! Смотрите, адъютант опять уже роется в сене, он всю ночь не спал, везде шарил и рылся, все хочет найти хозяйский кошелек с деньгами и припрятать его себе за пазуху, ты его знаешь!
— Ш-ш! Вон идет наш главнокомандующий со всем своим офицерством, что-то будет!
— Все скалы и горы обысканы вплоть до господского дома, и нигде не найдено ни одной кошки. Беглецы должны быть где-то здесь, ребята! Ищите их, и если вы доставите их мне живьем, я, так и быть, забуду о вчерашних беспорядках и не наложу на вас никаких взысканий!
Громкое «ура» было ему ответом, и солдаты гурьбой рассыпались во все стороны.
— Плутон! Плутон! Сюда! — вдруг крикнул кто-то из солдат. Это, вероятно, и был тот хитрый прием, который придумал солдат, похвалявшийся тем, что он кое-что придумал.
Собака отозвалась на это коротким глухим лаем, прежде чем кто-либо из присутствующих успел подскочить к ней и заставить ее молчать.
Восхищенный удачей солдат повторно позвал, но на этот раз Плутон не откликнулся: быть может, строгий взгляд или жест его господина теперь остановили умное животное.
— Все равно, братец, — воскликнул торжествующий начальник, — теперь эти мерзавцы не уйдут от нас. Не лезьте напролом, у нас есть возможность заставить их сдаться, поморив голодом, это всего проще!
Ободренные первой удачей, солдаты стали шарить, стучать и обходить вокруг каждой скалы, каждого камня. И вот один из них случайно очутился у самого входа в пещеру. Несколько ружейных стволов, направленных ему навстречу, заставили его тотчас же отскочить в сторону.
— Они засели здесь! Нашел! — крикнул он остальным.
— Вперед! Вперед! — скомандовал начальник. — Тащите их сюда! Гасиендеро доставьте мне живым во что бы то ни стало!
— Ну, конечно! — пробормотал сквозь зубы один солдат. — Тебе ведь нужно выпытать у него, где припрятаны его капиталы, так на что же покойник-то нужен!
Два или три солдата осмелились приблизиться к входу в пещеру, рассчитывая захватить осажденных врасплох, но четыре дружных выстрела раздались из пещеры, и четверо солдат опрокинулись навзничь. Встревоженный шумом выстрелов Карри выскочил из пещеры и, завидев наступавших на него людей, вцепился в горло одному из них. Тот захрипел, но в то же время успел своим кинжалом распороть брюхо бедному животному, которое, обливаясь кровью, подохло тут же на месте.
— Карри! Карри! — почти застонал сеньор Эрнесто.
Старый Педро, не помня себя от ярости, выстрелил и разом уложил того злодея, который был причиной смерти их общего любимца.
Теперь солдаты уже не так решительно шли на приступ.
— Мы не мишени, чтобы так подставлять себя под выстрелы! — ворчали они. — Это какая-то бойня, а не сражение!
— Ваше превосходительство, — сказал адъютант граф Лунар, подходя к главнокомандующему и держа руку под козырек, — осмелюсь доложить, что солдаты не решаются больше проникнуть в пещеру: эти бунтовщики стреляют без промаха, разрешите прибегнуть к другому средству!
— Вы предлагаете принудить их к сдаче голодом?
— Нет, это слишком долго, и у них, может быть, и здесь есть запасы, которых может хватить на несколько месяцев. Я предложил бы развести перед входом в пещеру костер из смоляных факелов и зеленых сучьев: едкий дым скорее голода принудит их к сдаче.
— Да, граф, это блестящая мысль! Распорядитесь привести ее в исполнение!
И вот в одну минуту закипела работа: со всех сторон тащили смоляные факелы, зеленые ветви и сучья молодых персиковых деревьев. Груда росла с каждой минутой.
Осажденные молча переглянулись. Тренте, не сказав никому ни слова, сбросил с себя одежду, намочил ее в воде, затем посоветовал и остальным сделать то же.
— Надо постараться потушить пламя, пока оно еще не успело разгореться, — сказал он, — мы забросаем их костер мокрой одеждой, и это помешает ему разгореться!
Между тем Обия договаривался о чем-то с Педро.
— Ты, белый человек, встанешь здесь, за выступом скалы, у самого входа, а четверо других встанут за тобой, будут постоянно заряжать ружья и передавать тебе, а ты стреляй в каждого солдата, который принесет сюда охапку хвороста, понимаешь?
— А ты, — обратился он к Педрильо, — ты можешь проделывать всякие штуки, а можешь ты взобраться туда, вон на этот выступ скалы?
— Могу! — сказал Педрильо, взглянув вверх и измерив глазами высоту.
— Так влезь туда и бросай на головы нападающих каждую головню, которую я передам тебе!
Легким прыжком взобрался Педрильо в природную нишу над входом в пещеру, имевшую что-то вроде слухового окна.
— Они идут! — шепнул он индейцу, предварительно выглянув из слухового окна.
— Ты хорошо придумал, Обия, это прекрасная позиция, отсюда можно все видеть, что делается там, внизу!
Спустя минуту, первая горящая головня, брошенная врагами, описав дугу, упала в пещеру к ногам Обии. Тот спокойно поднял головню и подал ее акробату.
— На, чужеземец, передай привет дальше! — сказал он.
Педрильо, скрепя сердце, исполнил, что ему было сказано: нелегко ведь бросать горящую головню на голову людям. Но делать было нечего, победители тоже не стали бы церемониться с ними, попадись они только им в руки. Самые ужаснейшие пытки выпали бы на долю бедного гасиендеро и служащих у него женщин и детей.