- Папа, а эту воду можно пить? - с беспокойством спросила девочка. - Хабр не заболеет? Вспомни бабушкины заповеди. И амебу...
- Можно, - успокоил дочку отец. - В горных ручейках вода чистая, люди тоже могут пить. Мы сейчас проедем немного дальше и умоемся в каком-нибудь из источников, надо вымыть руки и лица, все-таки обезьяны, кто их знает... Тут много таких ручейков.
- И напьемся?
Отец неуверенно ответил:
- Арабы пьют, но они привычные. Нам не стоит, все-таки микрофлора воды для нас непривычная. А собаке ничего не будет, не беспокойся.
- Тогда почему же тот ручей, что течет там, внизу, такой грязный? спросил Павлик. - Прямо, как навозная жижа...
Отец возразил:
- Нет, он не грязный. Там тоже чистая горная вода, но в ней растворена глина, вот вода и приобретает такой цвет. Все уэды здесь такие. Уэдами тут называют реки. Большинство из них наполняются водой только на короткое время, в сезон дождей. А по большей части вот такие ручейки, в горах. А почвы здесь коричневые, отсюда и цвет уэдов.
- Как же в таком купаться?
- В таком вообще не купаются. Купаться будете в море. Правда, от Тиарета до моря двести километров, но наши часто ездят на пляж. Все, хватит прохлаждаться, поехали, до дома еще ехать и ехать.
Выехали из ущелья. Дорога, и до того достаточно извилистая, теперь уже совершенно невозможными серпантинами карабкалась в гору. И все время вилась по склонам гор, так что с одной стороны дороги поднималась отвесная скала, а с другой круто обрывалась пропасть. Нагнали какой-то грузовик и уныло тащились за ним в хвосте пыли, так как обогнать его на узкой дороге было невозможно.
Немного отдохнувшая в Ущелье обезьян пани Кристина поначалу было восхищалась живописным ландшафтом, но скоро устала от бесчисленных поворотов и принялась ворчать:
- И что, так будет всю дорогу? У меня от этих серпантинов уже голова кружится. Отец загадочно произнес:
- Ты еще сто раз успеешь соскучиться по этим поворотам, пока мы доберемся до места. И учти, сейчас я еду по лучшей дороге, а через час и вовсе выедем на ровную. А вот если бы тебе пришлось ехать по трассе с Эль Хемиса до Тисемсильта! Представляю, что бы ты сказала.
- Это та дорога, по которой тебе не советовали ехать в темноте? догадался Павлик.
- Да, и если бы мне пришлось ехать по ней впервые ночью... Теперь уже я справлюсь, не раз ездил по ней днем, но ночью... Сами видите, какие здесь дороги: сплошные повороты, ни одного прямого участка, никаких указателей, предупреждающих об опасных поворотах, даже разделительной полосы нет.
- Есть указатель! - крикнула Яночка. - Смотри, указатель "поворот"! Видишь, стоит знак: "поворот налево".
- И в самом деле, - пробурчал пан Роман. - Один поворот обозначили...
- Надеюсь, мы едем не туда? - спросила пани Кристина, показывая на выглянувшую из-за поворота огромную лысую гору.
- Именно туда! - ехидно произнес ее супруг. - Там расположена Медеа.
Вопреки ожиданиям, Медеа всем понравилась. Она оказалась большим, красивым и зеленым городом. Пани Кристина воспрянула духом.
- Ну, если Тиарет тоже такой...
- И не надейся! - перебил ее муж. - Тиарет намного меньше. И грязнее. И совсем некрасивый, почти нет зелени. Так что настраивайся соответственно.
Павлик всю дорогу пребывал в состоянии восторга. Представить себе еще более крутую трассу он просто не мог. И твердо решил: не уедет из Алжира до тех пор, пока собственными глазами не увидит той самой, жуткой дороги.
А через час уже просто трудно было себе представить, что где-то вообще могут существовать крутые повороты и серпантины дороги, вьющейся по горным склонам. Перед путешественниками по обе стороны дороги простиралось ужасающе ровное пространство, без малейшей складочки. Ни горушек, ни оврагов, ровная, как стол, местность, и по виду такая же твердая, словно утрамбованная ветрами. Выровненная поверхность плато представляла собой очень безотрадное зрелище - ни деревца, ни кустика, да что там, ни травинки! Ровная, как стрела, дорога тянулась до самого горизонта. Пан Хабрович нажал на газ.
- Ради всего святого, что это? - с изумлением вопросила пани Кристина, глядя на безрадостный пейзаж за окнами.
- Некоторые называют это саванной, - вздыхая, ответил ее муж. - А на самом деле - обычная каменистая полупустыня, естественный переход от субтропиков средиземноморского побережья к Сахаре. Я же говорил, ты еще пожалеешь о живописных серпантинах в горах.
При звуках волшебного слова "саванна" в Яночке все замерло. Сколько она читала о них, как мечтала увидеть собственными глазами! Саванна, преддверие пустыни!
- Папочка, остановись на минутку, - попросила девочка. - Я хочу пощупать саванну.
Пан Хабрович остановил машину. Солнце клонилось к западу, но жара по-прежнему стояла страшная. Павлик напоил Хабра, водой в пластмассовом пакете он предусмотрительно запасся в Ущелье обезьян. Теперь это прохладное, тенистое ущелье осталось так далеко, что, казалось, их отделяли от него годы и годы пути. А алжирский аэропорт и вовсе находился где-то на другой планете.
- Надо же, не верится, что еще сегодня утром мы были в Варшаве! - вслух удивился Павлик.
Яночка вылезла из машины, сделала несколько шагов по твердой каменистой земле и вернулась.
- Я прошлась по саванне! - похвасталась девочка. - Но странная она какая-то, совсем пустая. А я читала, в саваннах трава выше головы! Здесь же ничего не растет, только какие-то сухие колючки.
- Тут растет только то, что специально выращивается арабами. Сильные ветры с юга несут пыль пустыни и уносят вместе с нею все семена растений. К тому же здесь очень сухо, глинистая почва превращается в камень. Садитесь, надо ехать. Боюсь, идет сирокко.
- Ну и что? - пожал плечами легкомысленный Павлик. - Даже интересно!
- Да нет, ничего страшного, но придется пережить несколько неприятных дней. Дикий вихрь, жара и тучи песка.
- А ты откуда знаешь, что приближается сирокко?
-Поглядите на небо, видите, становится немного оранжевым? Это как раз из-за туч поднимающегося песка.
- И долго это будет продолжаться? - встревожилась пани Кристина. - Я слышала, во время сирокко люди начинают ссориться друг с другом.