На следующий день Марк проснулся поздно, родители, как обычно, уже уехали в «свою секту» как он говорил. Полежал некоторое время и внезапно подпрыгнул, вспомнив услышанное ночью возле дома. Марк вскочил с кровати, наскоро накинул рубаху и шорты, на ходу надел стоптанные ботинки и вышел во двор. На ступеньках остановился, прислушиваясь к звукам, а вдруг кто-то из мужчин еще там за воротами. Ничего необычного – звуки утреннего города, шлепанье по лужам людских ног, проходивших мимо. Ночью прошел дождь, видимо после того, как Марк заснул. Он сейчас он сожалел, что не услышал его. Марку нравилось слушать как идет дождь.
Марк вышел за ворота, и подошел к забору. Старый, давно не крашеный, во многих местах сломанный деревянный забор. Марк прошел метра три и остановился. Вот то место, где он слышал вчера новые звуки. А вот и свежая сломанная наполовину штакетина. Рядом Марк увидел барсетку, явно принадлежащую одному из «ночных» мужчин. От нее вел след, наверное, от велосипеда, а рядом с были следы от ботинок. Марк огляделся, еще раз посмотрел на барсетку, раздумывая, не взять ли ее с собой. Вдруг там что-то интересное, вдруг там что-то, что можно продать. Интерес пересилил страх быть уличенным в краже. он быстро сунул ее под рубаху и быстро направился к воротам.
- Эй, Марк, - послышался женский голос.
Он остановился и сжался. Видела ли она, что он сделал? А соседка продолжала:
- Утречка доброго! Родители-то ушли?
Марк кивнул.
- Доброе утро, Светлана Петровна. Ушли.
- Заходи ко мне, хоть покормлю тебя. Бедолага. Вон какой худющий, кожа да кости торчат. Бедный парень. У меня от старшего сына кое-какие вещи остались, так заберешь их.
- Ладно, Светлана Петровна, сейчас зайду.
Бегом Марк понес свою находку в дом. Осмотрелся, куда спрятать. Он потряс барсетку, послышались глухие удары, словно там находились пластмассовые коробочки. Он сунул барсетку под подушку, решив, что посмотрит после того, как вернется. Ему не хотелось заставлять ждать Светлану Петровну, она могла, и сама прийти, а этого Марку не хотелось. Еще расспросы начнутся.
Светлана Петровна часто приглашала Марка к себе. У нее было уютно, она кормила досыта и давала сладости. Их в доме Марка никогда не было. Поэтому его тянуло к этой немолодой женщине, рядом с ней он испытывал чувство покоя, умиротворения.
Светлана Петровна встретила Марка на кухне.
– Помыться бы тебе, Марк. Волосы вон какие темные. А они ведь светлые у тебя. Верно?
- Угу, - проговорил Марк, присаживаясь за стол.
- Выпороть бы твоих родителей, - говорила Светлана Петровна, накрывая на стол. – Только посадят ведь. Ты ешь давай, ешь. Я сейчас принесу обувь какую, да еще рубаху.
Сметая со стола пирожки, помидоры и запивая все сладким компотом, Марк слушал звуки, которые звучали вокруг. Все знакомо, но вот за окном послышались шаги. Собака Светланы Петровны залаяла, значит кто-то незнакомый. Марк напрягся, он перестал жевать и сидел в набитым ртом. Кто-то прошел мимо дома Светланы Петровны, чавкая обувью.
- Чего не ешь-то? - вошла в комнату хозяйка. – Ешь давай, ешь. Когда еще сегодня придется за стол сесть. Да, что же это Чалый разлаялся? Кого там черти носят? Шастают и днем, и ночью. Слыхал, ночью-то возле вашего дома чужаки останавливались?
- Не слышал, - соврал Марк и немного напрягся. – А чего им надо было?
- А кто их знает, - всплеснула руками Светлана Петровна. – Давай доедай и снимай свои лохмотья. Смотри, вот какая рубаха. И кроссовки почти новые.
С этими словами Светлана Петровна протянула темно-серую рубашку-поло и синие кроссовки. Марк с удовольствием переоделся, застегнул на рубашке все пуговицы.
- Вот теперь красавчик, - усмехнулась Светлана Петровна. – Все девки твои будут. Только жених ты не завидный. Забор гляди, так скоро упадет, дом ремонта никогда не видел. В школу не ходишь. Ни денег, ни ума. Эх, Марк, жаль мне тебя. Если бы путевые родители были, путным бы вырос парнем, работу хорошую нашел. А так, пропадешь ведь.