- Не ходи туда, - прошептала она, все еще сжимая дрожащую руку Марка, и не позволила ему шагнуть в дом.
Два парамедика, в белоснежных комбинезонах, вышли из аэромобиля. Они были словно пришельцы из будущего, с их точными движениями и спокойствием. Быстро и профессионально они занесли отца Марка, его лицо бледное и напряженное, на носилки. Затем закрытую простыней мать. У Марка защемило сердце.
Аэромобиль взмыл в воздух, унося родителей Марка в невидимое будущее. Заходящее солнце окрашивало горизонт в оранжевые и красные тона, создавая невероятный контраст с серебристым корпусом улетающего аппарата.
Марк стоял там, на пороге дома, наблюдая, как исчезает в небе точка, от которой зависела его жизнь. Его душа была опустошена болью и одиночеством. Страх, холодный и неумолимый, пробирал его до костей, но рядом была Светлана Петровна. Ее рука, морщинистая и теплая, сжимала его ладонь, наполняя его сердце надеждой.
- Все будет хорошо, - шепнула она и прижала его к себе.
Ее слова были тихим шепотом, но в них звучала вера, которую Светлана Петровна, несла в себе годами. Марк, совсем еще юный, не понимал всех тонкостей, но чувствовал эту вечную надежду, которую она ему дарила.
Он доверял Светлане Петровне, ее сильным рукам, ее мудрому взгляду. Он знал, что она всегда будет рядом, что в ее присутствии он не одинок, даже если отец был далеко, в небе, которое сейчас было затянуто мрачными тучами, а мать он больше никогда не увидит.
- Идем ко мне, - сказала Светлана Петровна. – Мы все преодолеем. Вот понюхай.
Она поднесла к лицу Марка мешочек. Сладостный аромат разлился вокруг, проникая в самое его существо. Чудное тепло растеклось по его телу, принося умиротворение и облегчение.
Они вошли в скромный домик, где жила Светлана Петровна. Уютная атмосфера окутала его, смягчая боль и горечь. Запах лаванды, витавший в воздухе, действовал как бальзам на его измученную душу.
Светлана Петровна усадила его у предмета, который назвала камином. В нем весело потрескивал огонь, языки плясали, словно насмехаясь над его печалью, заставляя его улыбнуться сквозь слезы.
Он редко плакал, стараясь е показывать отцу свою слабость. А сейчас, слезы текли, и Марк их не утирал.
Светлана Петровна обняла его, и в ее объятиях он ощутил такую любовь и заботу, которых он давно не чувствовал.
- Не горюй, сынок, - прошептала она, ее голос был полон материнской заботы и утешения. - Жизнь полна испытаний, но помни, ты не одинок. Пока я рядом, все будет хорошо.
Его слезы высохли, а сердце наполнилось уверенностью. Он знал, что с такой хранительницей рядом он сможет преодолеть все невзгоды и найти утешение в самых мрачных временах.
***
Снаружи бушевал шторм, симфония грома и дождя отражала смятение в сердце Марка. Он лежал без сна, прислушиваясь к неистовству природы, вновь слезы катились по его щекам. Он подумал о своей матери, пойманной в удушающие тиски секты, о ее жизни, растраченной впустую в слепой преданности мужу. Волна жалости захлестнула его, утопив в печали.
Марк вспомнил о сокровищах. Несмотря на то, что его отец, человек жестокости и тьмы, не любивший и выгнавший своего сына из дома, в душе Марка все еще горел огонек надежды. Он жаждал шанса восстановить разорванную связь, увидеть, как лицо его отца озаряется, и он благодарит своего сына. Он верил, что сокровища, спрятанные в кафе Михаила Иннокентьевича, могут быть ключом к их воссоединению. С такими счастливыми мыслями Марк уснул.
Наутро Светлана Петровна накормила Марка, и они пошли в его дом. Аромат лилий, присланный доброжелательными соседями, смешивался со слабым запахом лекарств. Марк стоял в дверях, его глаза уже покраснели, плечи поникли под тяжестью горя. Ему было невыносимо смотреть на пустое место в кухне, где раньше стояло любимое кресло его матери. Он не смог войти в спальную, где нашел ее тело.
- Я поеду в больницу, - пробормотал Марк, поворачиваясь к Светлане Петровне.
- Я здесь обо всем позабочусь, Марк, - сказала спокойно и твердо, но со слезами на глазах Светлана Петровна. - Ты езжай к своему отцу. Я такси вызову.
Марк кивнул, в горле у него образовался комок. Он знал, что его отец сейчас нуждался в нем больше, чем когда-либо. Он вышел из дома, и слабый аромат лилий, исходивший от его одежды, стал постоянным напоминанием о пустоте, образовавшейся в его жизни.