Послышалось деликатное скрипение тормозов. Марина оглянулась. Из машины такси выбрался Митя.
- Где мы? – спросил он.
- Музей Суворова, - ответила Марина. – Основан в одна тысяча девятисотом году. Кстати, ты знаешь, что Суворов был первым человеком в России, в честь которого персонально возвели музей?
Митя оглядел мощное здание со сторожевой башней и узкими бойницами.
- Это ты так тонко издеваешься? Конечно, не знаю. Один-ноль в твою пользу.
Марина смягчилась; не стоило подчеркивать очевидное неведение брата; москвичу простительно.
- Как твой глаз? – спросила она.
Митя вернул издевку.
- Какой именно тебя интересует? – он помахал указательным пальцем перед лицом; от здорового глаза к подбитому.
Марина рассмеялась.
- Один-один! Нам нужен малый левый зал.
- Зачем нам вообще музей Суворова? Что ты надеешься здесь найти? Суворов умер раньше, чем Павел Первый.
- Откуда такие познания? – удивилась Марина.
- Видел по телевизору.
- Малый левый зал целиком посвящен Суворочке, - объяснила Марина. – Вперед!
Марина и Митя направились ко входу в музей.
Они не замечали серебристого «Мерседеса», стоявшего неподалеку.
38.
Внутри музея Суворова, величественного серого здания со светло-коричневой крышей, оказалось множество узких коридоров, заканчивающихся небольшими комнатами.
Марина постучалась в одну из них.
Дверь открыл маленький сухонький старичок с неестественно раздутой талией.
- Добрый день, Пал Палыч!
- Здравствуйте, Мариночка! Сочувствую вашему горю. Извините, не смог придти на похороны Сергея Николаевича, - старичок согнулся и положил руку на поясницу. – Спину прихватило. Вот. В аптеке листовка лежала. Мол, пояс из собачьей шерсти.
- Помогает? – участливо спросила Марина.
- Врут, - отвечал согбенный старичок. – Вы же знаете, как это у нас принято. Если болит маленько – идем к врачам. А коли невмоготу – бежим к бабке-знахарке. Рассудок пасует перед предрассудками.
- Пал Палыч, - с укоризной сказала Марина.
- Не судите строго, Мариночка! До бабки не добежал. А вот листовочку в аптеке зацепил и даже на пояс потратился. Даром, что из собаки, а не помогает, пес!
- Пал Палыч! – объявила Марина. – Нужна ваша помощь.
- Голубушка! – спохватился старичок. – Всегда к вашим услугам. Я ведь – только на спину инвалид. Соображать еще могу. Или вы – невзначай мебель решили перевозить?
- Нет, Пал Палыч, - успокоила Марина. – Мне нужны ваш острый глаз и феноменальная память.
- Ну, коли вы меня таким превосходным образом ангажируете, - расцвел старичок, – постараюсь соответствовать. Располагайте, как хотите! И глазом, и памятью. Лишь бы не подвели.
- У меня есть письмо Суворочки, - сказала Марина.
- Так, так, - старичок закивал. – Подлинность интересует? Где ж оно? Давайте!
- Письмо – в цифровом виде, - Марина показала на Митю.
Митя вышел вперед. Старичок смутился.
- Не силен, Мариночка. А вас как, голубчик, величать?
- Митя.
- Митя. Вот оно что. У меня там, в углу, печатная машина…
- Принтер, - перебил Митя.
- Именно! – подтвердил старичок. – Если совладаете…
- Не сомневайтесь! - заявил Митя.
- Дерзайте, юноша! – Пал Палыч подвел Митю к принтеру.
Митя осмотрел провода, достал смартфон. Склонился, настраивая соединение. Старичок, с затаенной опаской, следил за каждым его движением.
- Пал Палыч! – отвлекла внимание Марина. – Отец часто ходил к вам.
Старичок ненадолго оставил Митю; повернулся к Марине.
- А как же? Навещал. И всегда – с бутылочкой, - звучало, как упрек. – Видите, какой у нас холод?
- Что он смотрел?
- Все, - ответил Пал Палыч. - Все, что не вошло в основную экспозицию. Амбарная книга. Метрики детей. Да! – погладил ноющую поясницу. – Рисунки.
- Суворочка любила рисовать? – ухватилась Марина.
- Ну, как любила? Как многие в то время. Помните, на полях у Пушкина? Перо и чернила. Любила, конечно. Но не умела. Поэтому многие ее рисунки здесь, в запасниках.
- Что там?
- Если честно, - ерунда. Пасторальная тематика. Поля, луга, пригорки, лесок. Домик их, в Фетиньино. Да, точно. Есть такой.
Марина насторожилась.
- Домик? Можно, я взгляну?
- На четвертой полочке, зеленая коробка. Не ошибетесь. Этот рисунок – в рамочке, - старичок отвернулся от Марины и вновь сосредоточился на Мите.
Принтер загудел, поднатужился и выдал целый лист формата А4. Пал Палыч схватил теплую бумагу, водрузил на нос очки.
- Да! Да-да-да! – выпалил он. – Суворочка! Вот этот характерный наклон в букве «Н» и завиток в прописных…
Марина не слушала. Она и так это знала. Подлинность письма не вызывала сомнений.
Марина отошла, открыла зеленую коробку, достала рисунок в рамке. На рисунке, весьма незатейливо, был изображен барский дом.
«За нашим домом в Фетиньино», - так было в письме.
Марина взяла и сделала то, что никому за эти два столетия не приходило в голову: поддела ногтем картонную рамочку и разорвала.
- Мариночка! – вещал Пал Палыч. – Это, вне всяких сомнений, ее рука. Смотрите-ка! Она пишет о странице из дневника Павла Первого…
Марина едва слышала его слова; внутри рамки, за рисунком, лежал сложенный вчетверо листок. Марина вытащила его и спрятала в карман.
Старик смаковал каждый кусочек текста.
- О супруге-то она о своем как… Любила стервеца. Ну, а как не любить? Такой богатырь!
С куриными мозгами, - про себя добавила Марина, а вслух произнесла.
- Спасибо, Пал Палыч! Выздоравливайте! – и, не давая старичку опомниться, ухватила за руку Митю и поспешила к выходу.
39.
Марина и Митя снова вышли на Кирочную. В ста метрах от музея стоял серебристый «Мерседес», но брат и сестра не обращали на него внимания.
- Ты знал, что отец вел двойную жизнь? – спросила Марина.
- По-моему, это очевидно. Он ведь не рассказывал тебе, что у него есть такой замечательный сын, который в два счета подключил смартфон к дореволюционному принтеру.
- Ты знал, что он был рыцарем Мальтийского ордена?
Митя пристально посмотрел на Марину.
- Слушай, а где ты была после того, как погас свет? Что с тобой делали? По голове не били?
- Значит, тоже не знал.
Марина достала визитку, набрала номер.
- Я не успела спросить, как вас зовут, - сказала она вместо приветствия.
- Виктор.
- Виктор, - повторила Марина. – Вы далеко уехали?
- Что-то случилось?
- Я нашла страницу из дневника Павла Первого, - Марину переполняла законная гордость. – Это – не просто страница. Она датирована двенадцатым марта одна тысяча восемьсот первого года. Понимаете, что это значит? Это – последняя запись. Император сделал ее за несколько минут до смерти. Возвращайтесь!
Марина нажала «отбой», не дожидаясь ответа. Интересно, какое сейчас лицо у этого Виктора?
ГЛАВА ВТОРАЯ.
1.
Да, вот так и следовало поступить. Утереть ему нос. Заявить «я нашла страницу», но при этом – несколько небрежным тоном; мол, вы старались двести лет, а мне хватило и двух часов.
Марина торжествовала победу. Правда, недолго. Она вдруг сообразила, что слишком рано бросила трубку; сказала «возвращайтесь», а куда – упомянуть забыла. Выглядело забавно. И что теперь делать? Перезвонить? Просто смешно. Но, если не перезвонить, как Виктор узнает, куда…
Мобильный разразился мелодичной трелью.
- Где вы находитесь? – спросил Виктор.
- Кирочная, сорок три, - с наигранным раздражением, будто бы речь шла о чем-то, само собой разумеющемся, ответила Марина. – Мы – перед музеем Суворова.
- Кто это «мы»? – насторожился Виктор.
- Я и мой брат. Митя.