- Они?
– Это – криминальный авторитет Сильвер и его подручные, - пояснил Виктор. – Подлые и опасные люди. Но они – ни при чем. Сильвер узнал о пропавшем документе от месье Жана, а он – действовал по моему заданию. Уже после гибели профессора.
Марина перешла к следующим изображениям. Молодые люди в опрятных костюмах, с профессионально-холодными лицами; один, лет сорока, поражал подчеркнутой безэмоциональностью: вместо лица зияла дыра с гладкими отполированными краями; взгляд скользил и заваливался по ту сторону экрана, не в силах за что-либо зацепиться.
- Скворцов, - сказал Виктор. – Правая рука и начальник службы безопасности миллиардера Виноградова. А это – его подчиненные.
- И? – спросила Марина.
- Нет, - покачал головой Виктор. – Их много, они хорошо обучены, оснащены и вооружены, но… Они следили за вашей квартирой, когда там побывал месье Жан. Скворцов вошел с ним в контакт, но только словесный. Силу никто применять не стал. Хотя могли – ведь наш вор представился вашим близким другом. Значит, у них нет никакой информации. Людей Виноградова – можно отбросить.
Оставалось двое. «Люди в черном». Желтолицый гном с обезьяньими чертами лица и угрюмый красавец-брюнет. Кого-то он мне напоминает… - подумала Марина, но ее отвлек голос Виктора.
- Иезуиты.
От этого слова Марина вздрогнула.
- Кто?
- Да-да, вы не ослышались, - подтвердил Виктор. – Иезуиты. Юзеф Гроховский и второй. Неизвестный. Думаю, это они, - и уточнил. – Он.
Марина вгляделась в лицо брюнета. Ощущение того, что она где-то видела эти черты, лишь усилилось. Ответ был совсем рядом, крутился на поверхности, но никак не давался. А, может, показалось?
- В тот день я была в Петергофе, - глухо сказала Марина. – Ездила к подруге. И заночевала у нее. Узнала… Обо всем… Только на следующий день. Вы можете показать, где это случилось?
Виктор участливо кивнул.
- Конечно. Одну минуту!
Виктор подошел к Валентину.
- Как идет поиск?
- Я и не подозревал, что существует столько шахматных столиков, - не отрываясь от экрана, ответил Валентин. – Тут и Петр Первый, и Меншиков, и Екатерина Вторая. Да почти все! А ссылки – запутаны. Ищешь петровский – выходишь на екатерининский. И наоборот. У вещей, как и у людей, бывают непростые истории.
- Хорошо. Работай!
Виктор потрепал Валентина по плечу и подошел к командору.
- Мы ненадолго отлучимся. Подышим воздухом. Я буду на связи.
Габриэль, сидевший за столом в глубокой задумчивости, еле заметно пошевелил пальцами. Это означало: разрешаю.
Митя вытягивал шею и усиленно чесал нос, пытаясь привлечь к себе внимание, но – Марина и Виктор вышли, причем – даже не взглянув в его сторону. С месье Жаном Мите разговаривать не хотелось, командор, к счастью, отправился в медпункт, вскоре за ним ушла и Анна, а молчаливый Ким, как заперся в своей мастерской, так и не выходил оттуда. Оставался Валентин, и Митя пошел к нему, чтобы продолжить начатый недавно разговор; его вдруг очень заинтересовала тема веры, хотя, казалось бы, эта эфемерная субстанция должна была неминуемо разбиться под натиском неоспоримых фактов.
Митя постоял рядом и деликатно покашлял. Валентин тут же с готовностью повернулся к нему.
- Можно задать тебе вопрос?
- Конечно, - приветливая улыбка озарила лицо Валентина.
- Он – не очень хороший, - честно предупредил Митя.
- Ты можешь задать мне любой вопрос, - абсолютно серьезно и очень доброжелательно сказал Валентин.
- Как ты… Ну…
Митя все же стеснялся и не мог подобрать нужных слов, поэтому небрежно, словно бы речь шла о чем-то несущественном, выбросил руку в сторону кресла.
- Стал инвалидом? – подсказал Валентин.
- Да, - кивнул Митя.
Он считал, что самому спрашивать – неприлично, но если человек сам готов поговорить о том, что он – инвалид, то почему бы и нет?
- Я таким родился, - ответил Валентин. И снова – ни тени грусти; ни на лице, ни в голосе.
- Ты думаешь, Бог хотел этого? – Митя понимал, что ступил на очень зыбкую почву; поэтому торопился поскорее перейти к весомым аргументам.
- Безусловно, - подтвердил Валентин, чем немало озадачил Митю.
- Но за что?
Валентин посмотрел каким-то очень добрым, проникновенным взглядом и покачал головой.
- Ты неправильно задаешь вопрос. Не «за что?», а «для чего?».
- То есть?
- На все – Его воля, - Валентин на мгновение поднял глаза к потолку. – Если Он пожелал, чтобы было так, значит, так нужно.
- Нужно ему?
Мите не терпелось добраться до разоблачительной сути; он думал, что острым вопросом застал Валентина врасплох, но ответ его обескуражил.
- Мне.
Это короткое слово, произнесенное с такой искренней убежденностью, повергло Митю в ступор. О чем он честно сообщил.
- Тогда я тебя вообще не понимаю.
Валентин положил руку на джойстик. Кресло, повинуясь мановению пальцев седока, зажужжало, отъехало от стола и повернулось к Мите. Валентин смотрел ему в глаза.
- Конечно, мне иногда хотелось побегать, попрыгать, поиграть с другими детьми. Но поверь, очень недолго. Я стал читать. Много читать. Очень много читать. Потом – увлекся компьютерами. И в результате – я тот, кто я есть. Мне нравится моя жизнь.
- А если бы все сложилось по-другому? – упорствовал Митя.
Валентин стал серьезным.
- Наверное, я бы стал теннисистом.
- Выиграл бы Большой Шлем, - подхватил Митя.
- Или – стал бы кинозвездой! – перебирал варианты Валентин.
- Как Бред Питт или покруче! – поддержал Митя.
- Или – вообще бы не родился, - вдруг тихо и как-то особенно просто сказал Валентин.
И – срезал.
- Ты преувеличиваешь! – не сдавался Митя.
- А ты? – спросил Валентин. – Посмотри! Ну, какой из меня Бред Питт? Нет. Я благодарен Богу за все, что Он мне дал. И тебе советую: не печалься о том, чего у тебя нет. Благодари за то, что есть.
8.
- Это - здесь, - сказал Виктор и замолчал.
У Марины перехватило дыхание. На мгновение ей показалось, что она видит кровь; но нет – крови на асфальте не было.
Марина оглянулась: здесь его убили. Здесь его жизнь оборвалась. Здесь ее отец сделал последний вздох.
Марина вдруг поняла, что ее сильно интересует вопрос: каким он был, этот вздох? Тяжелым? Болезненным? Судорожным? Или же – и вздоха никакого не было, а был только выдох, с которым отлетела его светлая душа?
Чем больше Марина об этом думала, тем сильнее хотелось плакать. Еще до появления слез она почувствовала едкую щекотку в носу; губы сами собой запрыгали, уголки рта потянулись книзу.
Виктор взглянул на Марину.
- Он умер быстро. В ту же секунду. Без боли, - сказал Виктор, и Марина поняла, что это – те самые слова, которые она хотела услышать: прямо сейчас, именно здесь.
- Я давно собиралась сюда придти, - сказала Марина, - но… Боялась. Даже не знаю, почему. Наверное, просто не хотела приходить одна, а больше у нас никого…
Она не договорила. Слезы, притаившиеся в глазах и караулившие слабость век, благодарным очистительным потоком вырвались наружу. Стало легко и очень тихо; будто боль накрыла ее звенящим на одной протяжной ноте колоколом, огородив от остального мира. Но полностью мир для нее не исчез; он прижал ее к своей груди, на которой было так сладко плакать, двумя теплыми и очень крепкими руками. Это были руки Виктора.
9.
- В чем заключается наш план? – с деланным равнодушием спросил Мануэль.
- В том, чтобы всегда быть рядом, и в нужный момент начать действовать, - отвечал Юзеф.
Мануэль не скрывал своего удивления.
- Вот как? Но мы можем их всех перестрелять!
- Никогда не поздно, - охладил его пыл Юзеф. – Но это ничего не даст. Главное – найти сокровище. Сами мы этого сделать не сможем. Время еще не пришло.