- Когда оно придет, это время? – в нетерпении воскликнул убийца.
- Я получу известие.
- От кого?
- От того, кто до поры скрыт в тени. От того, кто всем руководит. Он – великий человек!
Мануэль уже не раз слышал про загадочного «великого человека», который «всем руководит». Его разбирало любопытство: кто же это?
- Он? – спросил Мануэль.
- Он? – переспросил Юзеф. – Не помню. Он, а, может быть, она. Ты хочешь меня разговорить? – в карих глазах Юзефа появились лукавые искры. – Пытаешься перехитрить иезуита?
Юзеф рассмеялся; высоким, но довольно мелодичным смехом. А потом – добавил.
- Потерпи! Скоро ты все узнаешь.
10.
На огромном мониторе, все быстрее и быстрее, мелькали разнообразные столики: высокие, низкие, широкие, узкие; на одной ножке, на трех, на четырех, на шести; в виде тумбы, в виде статуи лежащей Каиссы, покровительницы шахмат; круглые, овальные, квадратные, прямоугольные; из дерева, бронзы, слоновой кости, камня; полированные, инкрустированные, резные, покрытые эмалью; самые разнообразные, но всех их роднило одно, - на лицевой стороне столешницы были шестьдесят четыре клетки, тридцать две черных и тридцать две белых.
Могучий мозг компьютера находил столики в самых укромных уголках интернета и безостановочно швырял на экран: еще, еще, еще! Наконец…
Раздался мелодичный звон, и картинка застыла.
- Есть! – воскликнул Валентин. – Мы нашли столик.
11.
Марина издала последний всхлип, контрольный, и поняла, что плакать больше не хочется. Вслед за дождем всегда приходит солнце; она улыбнулась.
Марина потянулась к сумочке за пакетиком бумажных салфеток, но Виктор ее опередил: достал белый платок, без кружев, вензелей и узоров, но из такого замечательно нежного шелка, что он струился меж пальцев. Марина выставила было руку: мол, не надо; но Виктор мягко и в то же время – очень уверенно промокнул слезы на ее лице. Прикосновение ткани было таким легким… И – возбуждающим, как все мимолетное.
- Спасибо! – сказала Марина.
Виктор кивнул.
- Я готов рассказать, как все случилось.
- Пожалуй, не стоит, - вяло запротестовала Марина, но Виктор не слушал.
- Профессор шел со стороны вокзала и встретился с убийцами. Видимо, ему удалось на какое-то время от них оторваться, потому что он успел спрятать документ в конверт и бросить его в почтовый ящик. Но вот что мне непонятно. Почему профессор отправил письмо Мите? Вашему брату?
- Я не знаю, - Марина пожала плечами. – Так ли это важно?
- Думаю, да.
- Ну, хорошо. Представим ситуацию. Отец… Он прячется от убийц. В любую минуту его могут найти. Документ отдавать нельзя. Что делать? Он берет конверт, пишет адрес… - Марина задумалась.
– Действительно. А почему он не отправил письмо сам себе?
Виктор усмехнулся.
- Это – старый, всем известный трюк. Убийцы наверняка бы проверили почтовый ящик. Нет, самому себе посылать нельзя. Но – почему он не отправил одному из нас?
- Странно, - согласилась Марина.
- И вот еще что, - Виктор достал из внутреннего кармана кожаной куртки сложенный пополам конверт и бережно разгладил. – Вот это. Видите?
Марина и раньше видела конверт, но взглянула еще раз: все надписи были сделаны рукой отца, это бесспорно; в слове «индекс» две первые буквы «ин» были подчеркнуты, а цифры – написаны неверно. 670671. Марина не была уверена, что этот индекс вообще существует; во всяком случае, в городе такого не было.
- Что это? – спросил Виктор.
- Индекс неправильный. Я заметила, но не придала этому значения.
- Не думаю, что профессор написал эти цифры случайно, - сказал Виктор. – Это – послание. Но в чем его смысл?
- Я не знаю, - сказала Марина.
- Вы – наш аналитик. На вас вся надежда.
Раздался звонок. Виктор достал мобильный, выслушал собеседника и повернулся к Марине.
- Они нашли столик. Надо возвращаться.
12.
Было время обеда. Скворцов сидел на лавочке у выхода из здания следственного комитета. Дверь открылась, и показался Кулаков. Скворцов поднялся навстречу.
- Кулаков Илья Станиславович?
Следователь настороженно оглянулся.
- Да. Простите, а вы кто?
- Скворцов. Олег Константинович.
- Не слышал.
- Не удивительно. Но вы наверняка знаете человека, чьи интересы я представляю. Виноградов Борис Михайлович.
- Виноградов? – Кулаков ненадолго задумался. – Тот самый Виноградов?
- Тот самый, - кивнул Скворцов. – Богатейший бизнесмен, широко известный своей щедростью. И сейчас ему нужна ваша помощь.
Нехитрое послание, кодированное двумя ключевыми словами, «щедрость» и «помощь», прекрасно дошло до Кулакова; в глазах появился интерес.
- Буду рад помочь, - заверил следователь. – В любом благом и непротивозаконном деле, - канцелярскую формулу «непротивозаконном» он выделил особо.
- Разумеется! Только так, - успокоил Скворцов.
- Чем могу быть полезен? – осведомился следователь.
- Видите ли… Борис Михайлович – большой поклонник научных трудов профессора Полякова. К сожалению, недавно погибшего.
- Невосполнимая потеря, - подхватил Кулаков. – Я веду дело, но материалов – очень мало.
- Бориса Михайловича тревожит судьба его дочери, Марины, - объяснил Скворцов. – Но вот незадача: она куда-то уехала, и мы никак не можем ее найти. Дома нет, на звонки не отвечает. Может, у вас есть какие-нибудь дополнительные контакты?
- Нет, - покачал головой Кулаков. – Увы! А что случилось?
- Есть опасение, - Скворцов понизил голос, - что Марина Сергеевна связалась с сомнительными людьми. И это может ей навредить.
- Неужели?
- Да. Вы знаете этого человека?
Скворцов достал фотографию, Кулаков небрежно повертел ее в руках.
- Нет. Впервые вижу.
- Можете выяснить, кто он?
- Это займет много времени, - следователь вопросительно посмотрел на Скворцова.
- Я вас понимаю. Время – единственный невосполнимый ресурс. Именно поэтому оно ценится так дорого. Мы могли бы договориться о достойной компенсации. Что скажете?
Кулаков не возражал против компенсации. Он еще раз посмотрел на фотографию: теперь уже – гораздо более внимательно. На ней был изображен странный человечек, входящий в подъезд; в чесучовой паре и соломенном канотье. Месье Жан.
13.
Месье Жан пребывал в состоянии крайнего возбуждения. Он водрузил на стол большую сумку-термос, напялил на голову поварской колпак, повязал фартук и гортанно запел.
- Кюис дё грёнуй, аспик о пуассон, сэрвель дё каню!
В руках вора запорхали маленькие фарфоровые тарелочки, которые он то и дело доставал из сумки; серебряные ложки, ножи и вилки, рассыпая сполохи холодных искр, крутились в ловких пальцах; за ними, призывно позвякивая, выскочили кастрюльки, судки, лотки и прочие соусники, - все предвещало скорую и обильную трапезу.
Митя, у которого от голода давно уже бурчало в животе, радостно оживился; правда, его несколько насторожило странное поведение мальтийцев: они почему-то старались незаметно разбежаться по углам. Ким быстрым шагом ушел в мастерскую; Анна взяла книгу и погрузилась в чтение: видимо, настолько увлекательное, что она не могла оторвать глаз от страницы; командор налил стакан воды и пил, смакуя, маленькими глоточками; Валентин с мольбой поглядел на вора и провел ребром ладони по горлу: мол, сыт, спасибо!
Месье Жан не унимался.
- Гратэн дофинуа, магре дё канар, бёф а ля фисель! – щебетал он, хищным глазом выискивая жертву.
А жертва, уже заподозрившая что-то неладное, стояла посреди зала во весь свой стодевяностопятисантиметровый рост и растерянно хлопала глазами.
Месье Жан подскочил к Мите и щелкнул пальцами над левым ухом; Митя невольно повернул голову в сторону звука, и в следующую секунду на его шее неизвестно откуда и непонятно как появилась хрустящая накрахмаленная салфетка. Вор схватил что-то, похожее на масленку, и зачерпнул ложкой густую белую массу с прожилками зелени.