Ибо без цвета не бывает пробуждающих.
Девочка, дернувшая Сири за юбку, схватила цветы и побежала прочь, остальные дети кинулись за ней. Сири поймала несколько неодобрительных взглядов прохожих. Никто из них, впрочем, не возразил. В положении принцессы, пусть и незначительной, были свои преимущества.
Она двинулась дальше, в сторону дворца. Это было низкое одноэтажное строение с просторным утоптанным двором. Сири проскользнула мимо торговцев у ворот, обогнула угол и вошла на кухню. Когда открылась дверь, главная кухарка Маб, на полуслове оборвав песню, взглянула на Сири.
– Твой отец тебя ищет, дитя. – Отвернувшись, Маб принялась крошить лук, снова замурлыкав что-то себе под нос.
– Не сомневаюсь. – Сири подошла к котлу и принюхалась к ароматному пару от кипящей картошки.
– Опять сбежала в холмы? Могу поспорить, чтобы прогулять занятия.
Сири улыбнулась, а затем достала еще два ярко-желтых цветка и покрутила их между пальцами.
Маб закатила глаза.
– И снова развращала городскую детвору. Нет, ну в самом деле, девочка, пора повзрослеть. Ух, отец еще поговорит с тобой о твоей безответственности.
– А я люблю поговорить, – заметила Сири. – И всегда столько нового узнаю, когда отец злится. Нельзя же упускать шанс поучиться?
Маб фыркнула и добавила к луку немного соленых огурцов.
– В самом деле, Маб, – продолжила Сири, помахивая цветком и чувствуя, как ее волосы слегка краснеют. – Не вижу здесь никакой проблемы. Остре сотворил цветы, верно? Он даровал им цвет, так что они не могут нести зло. Да во имя всего святого – мы его называем Богом Цвета!
– В цветках зла нет, – ответила Маб, положив в варево немного зелени, – если только они остаются там, куда Остре их поместил. Нельзя использовать красоту Остре, чтобы придавать себе значимости!
– Цветок не придает мне значимости.
– Разве? – Маб кинула в один из кипящих котлов зелень, огурцы и лук.
Она постучала по стенке котелка плоской стороной ножа, прислушалась и, кивнув, полезла под стол за другими овощами.
– Вот скажи мне, – приглушенно спросила она, – ты и впрямь думаешь, что не привлекаешь внимание, гуляя по городу с этими цветками?
– Это потому, что сам город слишком тусклый. Будь он чуть более красочным, на цветы бы никто не обращал внимания.
Маб выпрямилась, ставя на стол коробку с клубнями.
– Ты бы предпочла, чтобы мы раскрасили его подобно Халландрену? Может, нам еще и пробуждающих в город пригласить? Как тебе это? Демонов, которые высасывают души у детей и душат людей их же одеждой? Поднимают трупы из могил и заставляют их делать черную работу? Режут женщин на нечестивых алтарях?
Сири почувствовала, как ее волосы белеют от беспокойства.
«Хватит уже!» – подумала она. Кажется, у волос был собственный разум, реагирующий на малейшие эмоции.
– Рассказы про приносимых в жертву девушек – всего лишь небылицы, – сказала Сири. – На самом деле никто ничего подобного не делает.
– Истории откуда-то берутся.
– Да, от старух, которые устраивают зимой посиделки у каминов. Не думаю, что нам надо бояться. По мне, пока халландренцы нас не трогают, пусть делают что хотят.
Маб, не поднимая головы, принялась крошить клубни.
– У нас соглашение, Маб, – продолжила Сири. – Отец и Вивенна позаботятся о том, чтобы ничего не случилось и чтобы халландренцы оставили нас в покое.
– А если не оставят?
– Оставят. Не волнуйся.
– У них армия лучше, – сказала Маб, не отвлекаясь от резки овощей. – Сталь лучше. Еды больше. И эти… эти создания. Народ беспокоится. Может, тебе все равно, но те, у кого с головой в порядке, волнуются.
Кухарка была права, от этого никуда не деться. У Маб хватало мудрости, чтобы разбираться не только в специях и бульонах. Однако она легко поддавалась панике.
– Ты зря волнуешься, Маб. Вот увидишь.
– Я просто хочу сказать, что сейчас неподходящее время для того, чтобы принцесса бегала с цветками, выделяясь в толпе и навлекая неодобрение Остре.
– Ну хорошо, – вздохнула Сири и кинула цветок в котел. – Теперь будем выделяться все вместе.
Маб на мгновение замерла, закатив глаза, затем продолжила нарезать клубень.
– Надеюсь, это был ванавель?
– Конечно! – ответила Сири, принюхиваясь. – Я не стала бы портить еду. И все равно я считаю, что ты преувеличиваешь.
Маб тоже принюхалась.
– Держи, – сказала она, доставая второй нож. – Займись хоть чем-то полезным. Нужно покрошить эти коренья.
– А я разве не должна идти к отцу? – Сири принялась нарезать изогнутый корень ванавеля.
– Он же тебя сюда и пошлет, заставит работать на кухне в наказание! – отозвалась Маб, снова постучав ножом по котелку. Кухарка твердо верила, что может оценить готовность блюда по звону.
– Да поможет мне Остре, если отец когда-нибудь узнает, что мне здесь нравится.
– Тебе просто нравится вертеться рядом с едой, – заметила Маб, выловив цветок Сири из варева и отбросив его в сторону. – В любом случае, к королю сейчас нельзя. Он совещается с Ярдой.
Сама Сири никак не отреагировала и продолжила крошить коренья, но ее волосы внезапно посветлели от волнения.
«Обычно отец совещается с Ярдой часами, – подумала она. – Что толку сидеть тут и ждать, пока он закончит…»
Маб отвернулась, чтобы взять что-то из шкафчика, а когда перевела взгляд на Сири, та уже вылетела за дверь и бросилась к королевским конюшням. Спустя пару минут она в своем любимом коричневом плаще вовсю неслась на лошади прочь из дворца. Радость отозвалась ярким теплым цветом в волосах. Быстрая скачка – отличное завершение дня.
В конце концов, ее в любом случае накажут.
Король Идриса Деделин положил письмо на стол. Он уже достаточно на него насмотрелся. Пришло время решать, отправлять старшую дочь на смерть или нет.
Несмотря на приближение весны, в покоях было холодно. Идрис был расположен в горах, и тепло сюда приходило редко; его ценили и ему радовались, но каждое лето оно длилось недолго. Покои были строгими, но прекрасными в своей простоте. Даже король не мог позволить себе помпезности.
Деделин подошел к окну и посмотрел на двор. Для некоторых стран такой дворец считался бы скромным: один этаж, остроконечная деревянная крыша, невысокие каменные стены. Но для Идриса он казался большим и граничил с излишеством. Этому было объяснение: дворец служил еще и залом заседаний, и штабом армии для всего королевства.
Король перевел взгляд на генерала Ярду. Кроме них в комнате никого не было. Дородный мужчина ждал, сцепив руки за спиной. Его борода была перевязана в трех местах.
Деделин снова посмотрел на письмо. Кричащий ярко-розовый цвет бумаги выделялся на его столе подобно капле крови на снегу. Розовый был невиданным цветом для Идриса. Но в Халландрене – центре мирового производства красок – такие безвкусные оттенки считались обычными.
– Итак, дружище, – произнес Деделин. – Что ты мне посоветуешь?
Генерал Ярда покачал головой.
– Близится война, ваше величество. Я чувствую ее в воздухе и читаю это в донесениях наших шпионов. Халландрен по-прежнему считает нас мятежниками, а наши перевалы на севере слишком соблазнительны. Они нападут.
– Тогда я не буду ее отсылать, – ответил Деделин, снова поглядев в окно.
По двору сновали приехавшие на торг люди в плащах и мехах.
– Не в наших силах предотвратить войну, ваше величество, – сказал Ярда. – Но… мы можем ее отсрочить.
Деделин повернулся.
Ярда шагнул вперед и тихо произнес:
– Время неподходящее. Наши войска не оправились от нападений вендийцев прошлой осенью, да еще сгоревшие зимой амбары… – Генерал покачал головой. – Мы не можем позволить себе ввязаться в оборонительную войну летом. Наш лучший союзник против Халландрена – снег. Нельзя, чтобы конфликт разразился на их условиях. Иначе мы погибнем.