Часть от данных Беседину пяти минут Иосиф потратил на то, чтобы отряхнуться и оправить свой вид – закон должен быть представительным и красивым. Через три минуты он не спеша вышел во двор. На долю секунды столкнулся взглядом с маляром, красившим старый дырявый забор, и едва заметно кивнул – «маляр» занимал правильную позицию для того, чтобы накрыть того, кто будет выбегать из подъезда.
У самого подъезда Беседин общался о чем-то с двумя небритыми мужиками весьма побитого вида. Гендлер отдал оперативникам должное – сейчас никто не узнал бы в Антонове семинариста недоучку, а в Чивадзе бывшего гребца. Оба исправно пошатывались, переходили порой с нормального человеческого голоса на пьяные взвизгивания и иногда вставляли цензурные словечки между матерных.
Такое прикрытие оперативников позволяло и самому Гендлеру раскрыть себя чуть позже – он поравнялся с ними и грозно произнес:
– Буяните, товарищи?
Откликнулся Антонов:
– Никак нет, гражданин начальник, отдыхаем просто после работы…
– Ладно, пошли-ка со мной, чтобы народ не смущать.
Все трое запротестовали для виду, но вскоре скрылись в прохладной темноте подъезда вслед за Иосифом. Тут же клоунада была отставлена. Антонов, уже получивший инструкции от Беседина, остался у лестницы, встав ровно так, чтобы его не было видно с улицы. Чивадзе встал за Гендлером, а Беседин шел первым. Оружие пока держали при себе. Иосиф запнулся в полутьме о чиненную деревяшкой ступеньку, едва не упал и не смог удержать себя от ехидного вопроса:
– Электриком, говоришь, назвался?
Беседин даже обернулся от неожиданности, но через секунду с улыбкой ответил полушепотом:
– Ну да. Бабка обрадовалась так – отродясь, говорит, света в подъезде не было.
Гендлер беззвучно усмехнулся и показал идти дальше. Вскоре они были у старой железной двери. Иосиф расстегнул кобуру и приготовил Маузер к работе, стараясь не шуметь. У оперативников все было давно готово.
– Может, мы сами, Иосиф Давидыч?
Беседин спросил это с легкой улыбкой, и Гендлеру захотелось дать ему по зубам – юнец даже примерно понятия не имел, в скольких переделках довелось побывать его обрюзгшему и отдувающемуся начальнику. Однако Иосиф легко подавил свой гнев и ответил спокойно:
– Куда сами? Лжеэлектрик и алкаш – у вас перед носом дверь закроют, даже если вы покажете членские билеты Центрального комитета, не то что свои ксивы, а меня так легко не послать. Сколько человек внутри?
Беседин замялся немного, но быстро нашелся:
– Четверо, не считая его. По крайней мере, в течение дня больше никто не выходил и не входил.
– Дети? Женщины?
– Да, две женщины и малец школьник лет десяти.
Это было не очень хорошо – мог подняться крик. Иосиф глубоко вздохнул и постучался в дверь. Открыли довольно скоро. Всклоченный мужчина лет тридцати, имевший на голом плече искусную и сложную татуировку с переплетенными змеями. Он оглядел их без особого удовольствия, как, впрочем, и без страха. Иосиф попросил его выйти на площадку, где и показал документы в довесок к своей форме. Лицо мужчины поменяло цвет, став слегка зеленоватым, однако в остальном он держался хорошо.
– Сейчас мы войдем в квартиру вслед за вами. Пройдите к соседям и попросите их всех собраться на кухне. И сделайте это как можно тише. Разумеется, к Митину заходить не надо, как и предупреждать его каким-либо способом. Мы друг друга поняли?
Мужчина уверил Иосифа, что они друг друга поняли. Все было сделано быстро и достаточно тихо. Пожилая женщина ударилась в слезы сразу, как увидела Гендлера с оперативниками, но хотя бы не стала кричать. Иосиф сделал знак Чивадзе, чтобы тот встал у двери в кухню и следил за соседями. После этого Гендлер постучал в дверь Митина, за которой все это время царила полная тишина. Довольно долгое время ничего не происходило. Иосиф постучал еще раз. Уже начал было костерить в уме Беседина, который прохлопал цель, но вспомнил слова соседа, подтвердившего, что Митин дома. Наконец, за дверью послышалось шевеление.
– Кто там?
– Товарищ Митин, откройте, пожалуйста!
– А кто спрашивает?
– Это по поводу работы.
Соседи Митина не должны были ничего знать о его работе, поэтому такая расплывчатая формулировка не должна была смутить инженера. Расчет Иосифа оправдался – с той стороны зашуршал в замке ключ, и дверь медленно отворилась.
Митин выглядел уставшим. Круги под глазами, растрепанность и горячечность – он казался больным. Разумеется, инженер сразу догадался, что его беспокоят не с работы. На случай, если он решит сразу же захлопнуть дверь, Беседин, как бы невзначай встал одной ногой на порог в упор к косяку. Митин не стал делать ничего подобного, лишь устало и как-то очень глубоко выдохнул – как будто делал это в последний раз. Иосиф решил перейти к делу сразу: